За это время Саша несколько отошел от нервного шока и последствий от второго инсульта и говорил достаточно отчетливо. По крайней мере, пусть не с первого раза, но врач его понимала.
- Речь у вас достаточно отчетливая, с учетом второго инсульта, - подытожила врач, - общее состояние организма относительно удовлетворительно. Давление повышено, но так и должно быть, температура тоже, реакции замедленные. Лечить пока вас не буду, пропишу вам общеукрепляющие типа витамины, глюкозу. Придет невролог, это его специализация.
- А меня скоро выпишут? - вырвалось у Саши.
- Экий ты быстрый. Небось, работать хотите? Дел много срочных и важных? - усмехнулась врач. Выжидающе посмотрела на больного.
Саша почувствовал в голосе издевку, предпочел промолчать.
Так и не дождавшись его реакции. Заговорила уже серьезнее:
- Вы знаете, чем для врачей хуже трудоголики от алкоголиков? Алкоголики, только без крайностей, конечно, в тяжелой форме, - это больные. Если удастся вылечить и все. Трудоголики – это образ жизни, тут не лечить надо, а бить, пока не перестают шевелиться. Имейте в виду – если вы хотите жить, меняйте образ жизни. Вы слышите меня?
- Да, - так мучительно-грустно сказал Саша, что врач не выдержала, устало засмеялась. Следом улыбнулся он сам. Очень слабо. Сейчас ему было не до смеха.
- Придет лечащий врач, он вам все скажет. Это элементарная медицинская этика. Только лечащий врач. А пока отдыхайте. Я – дежурный врач и не специалист по мозговой деятельности.
Пока вас перенесут на кровать, отдыхайте после трудовой ночи. И ни в коей мере не отрывайте голову от подушки. Знакомо вам такое требование?
Его переложили на качалку и перевезли в палату на кровать.
«Почему больных всегда в больнице таскают женщины? Специально, чтобы показать больным мужикам, какие они слабые и беспомощные?» - грустно подумал Саша, глядя, как мучаются медсестры и санитарки с его тяжелым телом, перетаскивая его на стационарное место – больничную кровать.
Палата была двухместная, одна кровать была занята, а на вторую положили Сашу.
- Привет, коллега, - поприветствовал его сосед примерного лет пятидесяти, обзаведшийся в связи с годами обширной лысиной, - с приветом тебя в краю последней юдоли.
- Как это? - удивился Саша,
- А вот так. В этой палате всегда кладут самых тяжелых, которых уже не поднять. Так и будем быстро или медленно умирать. Или, что еще хуже, выпустят инвалидом. Будешь у своей дражайшей стервы драгоценной недвижимостью. Пить будешь?
- Нет, - выдавил Саша, подавленный экспрессией лысого соседа.
- А я выпью! - заявил сосед, - нам уже делать нечего. Сами мы никуда не можем и ничего не в силах. И вылечить нас уже не могут, просто держат до нужного срока. Выпьешь с утра, уже веселее будешь.
Вот это уже было очень знакомо. Саше даже не надо было излишне напрягаться. Дима-наркоман! Строить себе псевдожизнь. Нет, он так все равно не может. И такое состояние пережил.
Хотя иной раз так хочется!
Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как сосед жадно глотает водку из чекушки, которую принес один из сердобольных посетителей. Нет, курить анашу все же более эстетично. Хотя и это без результатов применения «вредных привычек».
Сосед быстро опьянел, попробовал петь, о чем-то разговаривал на домашние темы, споря и ругаясь со своими родственниками.
Не повезло с соседом. От инсульта его уберегли, а от алкоголизма нет.
Лежа с закрытыми глазами, Саша пытался думать о своем будущем. Ничего хорошего. И так противно, и так плохо. В санатории и сразу после него он понимал, что ничего приятного у него впереди нет. Но только теоретически.Но только теперь, после нескольких дней и второго инсульта он понял, в каком дерьме оказался.
Что ему остается?
Вариант первый, быть беспомощным инвалидом, Всю жизнь оставаться в руках медиков, социальных работников, специалистов МСЭ, испытывая хамство, грубость, просто невнимательность. Жить на копейки государственной пенсии. Это ли жизнь? Это существование!
Есть и другая возможность. Не ждать, когда природа окончательно покончит с тобой. Сделать это самому. Он упрямо сжал челюсти. Нет! И не потому, что тебе так хочется жить. Не хочется быть такой слабохарактерной дрянью. Живи, гад, если родители родили тебя!