Он сжал зубы, чтобы не закричать от боли и тоски. Хоть и уговаривает себя, что проживет один, но душа кричит. Эх!
В коридоре раздались голоса, послышалась возня, загремела посуда. Видимо, развозят обещанный обед. Зачем? Лично ему ничего не надо! Так умру!
Из коридора донесся ароматный запах. Что ж, хотя бы понюхаем от щедрот казны. Уха от минтая и чего-то из каши – гречка или хотя бы геркулес. Традиционная пища для бедного российского инвалида. Привыкайте, Александр Васильевич, вы уже не в состоянии работать и зарабатывать, и поэтому никому не нужны. В лучшем случае, будут терпеть и по минимуму снабжать. Жилье – коммунальное (о счастье – однокомнатная квартира без коммунальных излишеств), одежда – second hand из дешевой ткани давно уже немодных моделей, простенькая еда – недорогая растительная. Перловка, геркулес с парой кусочков черного хлеба. Если повезет – винегрет. Никаких мяса и рыбы. Дорого и ни к чему.
Инвалидам создадут такие условия, что они сами быстренько умрут на радость близких, родственников и государства.
Саша хмыкнул в такт своим мыслям. Однако же!
Он нехотя поболтал ложкой в чашке с рыбным супом. Два кусочка минтая, немного картофеля и перловки. Повар постарался сделать первое съедобным, насколько это было возможно с такими продуктами. Но все равно кошмар. Ленинградская блокада! Неужели и сегодня так можно кормить людей!
Саша запрокинул в рот ложку с супом. Поморщился. Суп не такой уж и плохой, но не сегодня. Второе – вареную овсянку (геркулес), он даже не стал трогать. Не хочется. Как ее англичане кушают!
Санитарка, разносившая вместе с коллегой обед, на обратном пути заглядывала в палаты.
- А ты что не ешь? - обозлилась она на Сашу, - хорошая еда!
Он безучастно посмотрел на глупую женщину. Что она болтает? Разве не видно?
- Разболтались в наше время. Ешь, давай, что принесли, здесь не ресторан.
Она посмотрела на больного, поняла, что ей с ним не совладать, принялась сердито греметь посудой.
Пусть уйдет со своей рыбной похлебкой и овсянкой. Саша закрыл глаза, чтобы ничего не видеть в нашей повседневной реальности. Плохо-то как! Зачем я маленьким не умер? Зачем я вообще родился на этом свете?
Он услышал, как санитарка ушла с тележкой. Открыл глаза, воровато огляделся. А может не ждать, когда тебя замучают и умертвят? Умереть прямо сейчас. И все, никаких мучений, моральных и физических мучений. Несколько минут и ты мертв! А дальше плевать!
Саша оглянулся. Что же он может использовать? Отраву? Яды? Внимательно оглядел тумбочку, которая используется здесь так же, как стол. Выпить несколько сильдействующих таблеток… Нет, никаких лекарств.
Веревки, ножи, пусть даже шприц… Он с трудом сел на кровати, оглядел уже всю палату. Нет, ничего подходящего. Если только постельное белье, но ему пока еще трудно, чтобы ссучить из ткани веревку.
Саша обессилено откинулся на кровать. Нет, слишком мало сил, чтобы приготовиться к смерти. Надо отдохнуть. Ко всему надо готовить силы, а их сегодня практически не осталось
Ослабевшее, измученное тело отключилось от реальности, Саша упал в обморочный сон.
Глава 19
Он проснулся от энергичного поглаживания по щекам. Саша открыл глаза и на какие-то мгновения не понимал, где он и почему какой-то мужчина поглаживает по его лицу. Сексуальный маньяк?
- Пришел в себя, - удовлетворенно сказал мужчина, - а то я уже черт о чем подумал.
От знакомого голоса Саша окончательно осознал, где он и кто этот мужчина.
Он в больнице и его осматривает лечащий врач Сергей Аркадьевич. Зачем он тут со своими советами, которые все равно ничем не помогают. Лучше бы дал дюжину-другую сильнодействующие таблетки. Он бы уже сегодня «вылечился». Навсегда.
- Кстати, - как бы между прочим сказал врач, видя, в каком нехорошем эмоциональном состоянии больной, - я попросил прийти сюда очень влиятельного человека. И он был настолько добр, что, несмотря на свою занятость, пришел сюда пообщаться.
«Кто это? - поразился Саша словам Сергея Аркадьевича, - кто может прийти такой влиятельный? Завалин? Спасибо, конечно, но зачем он мне?»
Врач поспешил выйти, чем еще больше утвердил Сашу в его утверждении, что сюда идет Завалин. Из всех знакомых только он в состоянии оказывать гипнотическое воздействие, при чем одним взглядом ласковых глаз или парой слов.
Едва врач вышел, как дверь снова открылась. Саша, кое-как выпрямил спину, использовав для этого все силы.
Он был настолько уверен в своей идее, что когда в проеме двери показалась рука – преддверия человека, то не мог понять, почему рука оказалось обнаженная женская.