Кирпичев Вадим
Трудно быть Рэбой
Вадим Кирпичев
Трудно быть Рэбой
"Трудно быть Рэбой" - это продолжение романа братьев Стругацких "Трудно быть богом". Написана повесть в рамках проекта "Время учеников". Данный текст повести является ее журнальным вариантом. Полностью повесть опубликована в книге: Вадим Кирпичев "Враг по разуму", Москва, 2000.
Вадим Кирпичев
ТРУДНО БЫТЬ РЭБОЙ
Будем как боги, рекли они и достали мечи зоряные, и принялись убивать за други своя. Тогда не стало ночи, как не было края тому душегубству, а звезды дневные спустились к безумным и запутались в волосах их. Когда же стали они как боги и не было сил убивать, так открылась четвертая печать, сомкнулись круги времени с кровавым светом, заполыхавшим на западе, черная стена поднялась до небес с востока, и никто не мог одолеть той стены. Тогда люди-боги сами вошли в черную стену, и не сыскать было с той поры их следов вовек.
***
"Он утащил за собой в преисподнюю больше, чем страну. Он умудрился спереть Будущее".
Из сатирической эпитафии Цурэна "На могилу сиятельного вора Рэбы"
Глава 1
Привычно и умело скрывая за деланным испугом торжество, дон Рэба любовался благородной, но изрядно побитой физиономией Руматы Эсторского. Пожалуй, перестарались солдатики. Но надо отдать должное Румате, отведенную ему роль он сыграл с исключительным и только ему присущим достоинством. Браво! Вот только не понял он ничего и, главное,совершенно не понял, какие силы ему противостоят. Что и требовалось узнать. Теперь остается лишь грамотно выйти из смертельно опасного разговора. Каким образом? Неизвестно почему, но при контактах с Мечтателями черти раздирали епископа пускать в ход самые примитивные трюки.
Сладко улыбнувшись, дон Рэба утерся платочком (спасибо великому прогрессору Румате), на миг задумался и оставил платочек в руке. Безделица, казалось бы, тряпица, ерунда, а на самом деле совершенно незаменимая для министра вещь, особенно если он собрался предложить умнику или книгочею помочь властям.
Дон Рэба разливался о своих идеалах, о возможной работе плечом к плечу с Руматой, а платочек держал наготове. Книгочеи и их приспешники - люди, без сомнения, образованные, можно сказать, светочи мысли, друзья мудрости, но стоит им услышать о сотрудничестве с властью -куда что девается: они начинают себя вести подобно взбесившемуся двугорбому зверю из диких пустынь.
Румата оказался человеком со вкусом.
- Там посмотрим, -только и сказал он, но в удовольствии презрительно скривить губы и всем видом показать "тоже мне сотрудничек выискался" себе не отказал.
Примитивная ловушка захлопнулась. Руматовская гордыня вцепилась в возможность красиво уйти, как нищий в золотую монету. Дубовая, стянутая двумя медными полосами дверь грохнула и, как пробка бутылку, навеки закупорила для ушедшего молодца смысл и результат состоявшегося поединка, в котором каждый пытался заглянуть под маску противника.
Из-за деревянной панели послышался легкий стук, после чего стена медленно поползла в сторону. В темном провале за спиной министра показалась фигура в черном.
- Я насчет адова посланца, господин первый министр.
Голос был совершенно без интонаций. Мертвый голос.
Приятная улыбка соскользнула с губ дона Рэбы.
- Ответа надо ждать, мерзавец! Да я велю все жилы вытянуть, все кости переломать, клянусь Святым Микой! Вон!
Стена бесшумно вернулась на место. Всесильный министр Арканара ухватил арбалетную стрелу, почесал себя за воротником и принялся расхаживать из угла в угол, обдумывая ситуацию.
Кого ему напомнил Румата? И какое это имеет значение? Догадался ли он, что здесь в действительности происходит?
Острое чувство времени, часто и ошибочно называемое чувством опасности и почти никогдане подводившее первого министра, безжалостно подсказало: это конец. Все - история закончилась. Он вспомнил презрительное, гневное выражение на лице Руматы, снисходительный кивок его головы, остекленевший взгляд. После таких взглядов долго не живут. А ведь нервишки у благородного дона Руматы ни к черту, дрянь нервишки, нервишки человека, до которого наконец дошло, кто во всем виноват. А как взвился, когда я его призвал к сотрудничеству! Мальчишка! Мечтатель. Сопляк. Ведь не понял он ничего. Наверняка пойдет себе как ни в чем не бывало вновь спасать никчемных друзей-книгочеев, умно рассуждать, в забаву махать мечиками да презрительно кривить аристократическую физию на общую мировую вонючесть. Цена же такого разговора - жизнь. А может быть, и гораздо выше...
Жизнь... Чья жизнь?
Короткая, толстая арбалетная стрела, которой дон Рэба почесывал спину, с хрустом переломилась в хрупких на вид пальцах первого министра. Министр по очереди взвесил на руке обломки стрелы: один - с наконечником, второй - с опереньем. Потом оба обломка стрелы полетели в угол.
Опасны, ох опасны, эти хорошо вооруженные Мечтатели, любящие помахать мечиками без последствий. А раз так...
Он звякнул в колокольчик. Дон Рэба был в Арканаре царь и бог. А что ты за бог, если у тебя нет в услужении стайки демонов?
Позвонил настойчивей. Таковых исполнителей - ловких, ушлых, в меру продажных - имелось у него в достатке. Ведь не святой дух готовил сегодняшний переворот Святого Ордена и вовсе не святой дух душил сейчас за портьерами брата Абу и отца Цупика. Все делали помощники. Хорошо подготовленные помощники. Настоящие мастера средневековой политики. И сейчас дону Рэбе требовался лучший из них.
Колокольчик забился в истерике, когда за спиной первого министра прозвучал спокойный до насмешливости голос:
- Я здесь, ваше преосвященство.
Невесть откуда взявшийся рыжий облаза стоял за его спинойи вытирал запачканный во что-то темное кинжал о полу камзола. Дон Рэба хорошо знал манеру своего помощника появляться словно из-под земли, но никак к таковой манере не мог привыкнуть. По прозвищу Рыжий, это был действительно лучший из его подмастерьев.
- Наконец-то! Где вы пропадали, мой дорогой друг?
Мастер средневековой политики тем временем закончил вытирать кинжал и сунул его за голенище, хотя на поясе у него висели щедро украшенные крупными ируканскими изумрудами ножны.
- Я был занят важным государственным делом. Вас интересуют подробности?
Епископ бросил взгляд в сторону портьер.
- Ни в коей мере. А вызвал я вас для того, чтобы поручить наитруднейшее, может быть, даже невозможное дело.
- Невозможное дело? Это что-то новенькое, особенно после сегодняшней окончательной победы.
Рыжий изобразил лицом веселое недоумение, да так живо, что дон Рэба невольно им залюбовался. Ведь только что за портьерами он, возможно,собственными руками, резал, как борова, отца Цупика, а поди ж ты стоит ножка за ножку, воодушевлен, ликом светел, всегдаготов к любому приказу непосредственного начальства.
Улыбка недолго задержалась на губах дона Рэбы.
- Спешу напомнить, мой друг, в политике не бывает никаких "окончательных побед". Прежде же чем говорить о новом поручении, позвольте узнать ваше мнение о Румате Эсторском. Не стал ли он опасен, слишком опасен?
- Румата? Полноте. Впрочем, может быть, я чего-то не заметил? И ошибся? Действительно, он стал так расчетливо безумен, что ... Прикажете ...
Рыжий выразительно похлопал себя по голенищу и тигриным махом подлетел к столу. От расслабленного вельможи не осталось и следа. Оскалившись кривыми зубами, перед епископом стоял готовый на все рыжий головорез.
- Садитесь, мой друг, садитесь. Мои опасения надо понимать не буквально, а в смысле, так сказать, общем, в рамках той зловредной деятельности Мечтателей, которой они так нашкодилинашей святой политике.
- А-а.