— Черт возьми, неужели ничего не выйдет? А вдруг я не перелезу через забор? — испуганно пробормотал он.
— Послушай, Бен, а стоит ли тебе перелезать? Я приподниму внизу проволоку, ты и проползешь.
— Нет, к забору надо подходить по одному, так безопаснее. А сначала нужно проползти вдоль забора и посмотреть, нет ли часовых.
— Ну, ты отдыхай, Бен, а я пошел, — сказал я и направился к забору. Однако не успел я сделать и трех шагов, как слышу. Бен шикает. Я вернулся, и он стал меня отчитывать:
— Разве можно ходить здесь во весь рост?
Какой же ты после этого солдат!
Прополз я метров пятьдесят вдоль забора в одну сторону и столько же в другую и никого не заметил, зато колени натер страшно. Я приподнялся и хотел идти к Бену, но он так отчаянно зашикал и замахал руками, что мне пришлось снова ползти. Добрался я до него, сказал, что кругом никого нет и только было хотел закурить, как он опять накинулся на меня:
— Ты забыл, где мы находимся? Так можно все дело испортить! — Пришлось спрятать табак в карман.
Минуты две мы сидели молча. Наконец Бен сказал:
— Я пойду первым. Если все будет в порядке, лезь за мной. Если меня заметят, то беги и пытайся перелезть через забор в другом месте, а главное-не суйся, если меня сцапают.
— Что ты говоришь. Бен, разве я тебя оставлю?
— Так надо. Если я попадусь, поднимется такой переполох, что ты сможешь пробраться
незамеченным, ясно? А обо мне в эту минуту забудь.
— Нет, Бен, не бывать этому!
— Отставить! — гаркнул Бен, — рядовой Стокдейл, выполняйте мои, приказания.
И тут я понял, что Бену очень нравится чувствовать себя, как на войне, и принялся слегка ему подыгрывать: присел, как он, на корточки, стал тревожно озираться, а потом нарочно говорю, что слышу, мол, как переговариваются часовые. Он прислушался и согласился.
— Ложись, — последовала команда, и мы растянулись пластом. Минуты через две Бен медленно приподнялся, осмотрелся и успокоился. Тогда я снова говорю, что до меня донеслись голоса часовых, окликавших друг друга где-то позади нас. Бен опять весь обратился в слух, а потом прошептал:
— Ничего, ничего, не волнуйся. Тогда я уже совсем разошелся и сказал Бену, что слышу лай собак, крики людей, пальбу. Сказал и сам, почувствовал, что хватил через край. Вену это не понравилось.
— Будет тебе, Уилл… Ничего ты не слышишь, все ты выдумываешь.
Пришлось сказать в оправдание, что мне так показалось. Я стал его уговаривать:
— Может быть, мы все-таки пойдем вместе, Бен? Я приподниму проволоку, а ты проползешь.
Но Бен только руками замахал. Он сидел на корточках, озираясь по сторонам, и наклонял голову, когда свет падал на нас.
И вот, наконец, Бен стал карабкаться на забор. Скоро он добрался почти до самого верха, но тут произошла заминка. Он зацепился одной ногой за проволоку и никак не мог освободиться. Потом он запутался и другой ногой. Я уже собрался его выручать, как вдруг Бен так отчаянно задергался, что потерял равновесие и… Послышался треск, будто где-то в лесу упало большое дерево.
Когда я подбежал к приятелю, он лежал без памяти и не двигался. Ощупав его, я убедился, что переломов нет: просто человек от сотрясения потерял сознание, и все.
Пришел мой черед командовать, и я решил пустить в дело свой план. Правда, мудрить я особенно не стал, а просто поднял Бена, дотащил его до шоссе и нанял попутное такси, а шоферу сказал, что мой приятель сильно пьян, и велел везти нас к вокзалу.
На вокзале я обшарил карманы Бена. Денег у нас оказалось одиннадцать долларов и пятьдесят пять центов на двоих. Подхожу к кассе и вижу, что на билет до Мартинвилля денег маловато. Тогда я взял билеты до той станции, куда хватило денег: все же лучше, чем сидеть на месте.
Получив билеты, я занялся Беном. Привел его в чувство холодной водой и рассказал, в каком положении мы очутились. Начальник мой соображал плохо. Он молча сидел на скамейке в зале ожидания и все потирал шею.
У меня оставалось еще центов тридцать после покупки билетов, на эти деньги я решил напоить Бена кофе, чтобы у него прояснилось в голове. Пока Бен пил кофе маленькими глотками, я сидел и ждал, когда он начнет шевелить мозгами и командовать.
ГЛАВА XXI
Когда мы сели в поезд. Бен все еще чувствовал себя неважно. Я нашел ему место у окна, и он сидел недовольный, молча потирая шею. Бен любил, чтобы все шло как по маслу, а если так не выходило, он сразу же вешал нос. Все в жизни для него было либо очень хорошо, либо очень плохо, а середины он не признавал. Командовать ему, видно, было еще рано: усталость так сморила беднягу, что он заснул, уронив голову на грудь. Тогда я решил не терять даром времени и уладить дело с билетами. В первую очередью я решил найти кондуктора и попросить его подыскать нам с Беном какую-нибудь работу в поезде, чтобы нас довезли до самого Мартинвилля. Но кондуктора нигде не было.