Мюраты не смогли победить силой и решили бить хитростью. Если отбросить масштабы, то схема такая же, как и у меня, когда я стравил меж собой уголовников в крепости.
Один в один, блин!
Но самое поразительное, несмотря на свою слепоту, я действительно спас этот чертов город и знамена герцога. Двух герцогов. И того, что со стены сбросился и той, что в Молочном Холме мнимой победой упивается.
Эта леди Аллерия и ее «холмы» конкретно так мне задолжали… Жаль, не поверит.
Стальные дуболомы оставили нас на краю палаточного городка, рекомендуя слушать леди-командующую и не возвращаться.
Впереди начинался «запасной» лагерь. Рынок из нескольких обозов, торгующих всем подряд, цветастые шатры, возле которых стирались и подмывались работницы постельного фронта и даже наспех сколоченная сцена, где бродячие артисты готовили вечернее представление.
Сборная солянка из самых наглых и ушлых, предоставляющая гвардейцам и их командирам свои незамысловатые услуги. Надо же бойцам куда-то жалование спускать? Плюс, караванщики охотно скупят трофеи, в случае сражения или штурма. Подешевке, конечно, зато сразу и на месте.
Лорды на такое смотрят сквозь пальцы. Не забывая иметь долю, само собой.
— Зашли с юга, вышли с севера… — Серина качала головой. — Дураки прямых путей не ищут.
— Да уж… — я поглядел на молчащую брюнетку. — Слышь, леди-воительница, ты там как, в порядке?
— Не твоего ума дело.
Аптекарь закатила глаза:
— О, а вот и мое любимое лицемерие! Нашему уродливому кавалеру нельзя, а тебе можно? Чем ты думала, дура?! Чемпионку на поединок?! Наше счастье, в добром духе была, не то всех…
— Простите. Мне нет оправданий.
Даже спорить не стала… Видать, сильно ее задела то наплевательство, с каким от нее отмахнулась Аллерия. Спорстменка, поди, духом собиралась, решалась, завещание составляла. А от нее, как от мухи. Даже убивать побрезговали.
Пока я раздумывал, как бы невзначай развести Пегги на откровения по поводу ее прошлого и предъяв к Холму, Серина раздраженно цокнула и зарылась в рукав запачканного платья. На утреннем солнце заблестел тугой кошель.
— Та-дам! Эй, грустная деревенская рожа, как тебе такой фокус? Полно дуться, развеселись!
— Не понял, это че?
— Это, мой тугоумный правдоруб, невнимательность, помноженная на ловкость рук.
— А, это пока я эту суицидницу от блондинки оттаскивал, ты кошелек у Хьюго подрезала?
— В твоих устах слышится чересчур просто… Но да, так и есть. Будет знать, как руки распускать! Тоже мне, рыцарь… К тому же, нам обещали три золо…
Аптекарь зарылась в кошель и разочарованно зашипела:
— Разумеется, как иначе, сплошь «лепестки», ни одной «розы»! Золотых, конечно, тоже нет. Вот ведь враль… Ай, пусть! Мне довольно и этого.
Она бодро повела нас вдоль лотков, примеряясь, с чего начать спускать честно наворованное. В каких-то обозах лежали овощи и фрукты пополам с кинжалами и ножами, в каких-то сушеная рыба, где-то арбалеты, где-то сапоги и…
Арбалеты?
— Чавой, мордатый, самострел приглядываешь? — полузнакомый караванщик перестал колоть дрова, подойдя ближе. — Тута токмо со стальными, боевыми плечами, охотничьих нет. За деревянным хламом дуй в другие места. Хотя… Слухай, а у тебя монета вообще водится? Коли водится, могу и цену скости… Хм, обожди-ка…
Он наклонил голову набок, всматриваясь в меня. Отвернуться или отойти было уже поздно. Его брови резко вздернулись, лицо вытянулось.
— Сыскал, мужики, сыскал!!! Он это, он!
Пара отдыхающих неподалеку гвардейцев с десницами на табардах встрепенулась и быстро сообразила, что к чему. Не успел я и взятки предложить, как меня схапали.
— О-о-ох тыж… Ну и рожа!
— А он ли? Тот-то красавцем был, а этот…
— Он, он! Глаза те же, только мечом по лицу огреб!
— От подельников, поди. Не поделили чего. Ну, «дружок», лучше добром скажи, где леди прячешь? Стюард самострелы предлагать отправился, вернется, добром уже не выйдет…
Добром никак не выйдет, хоть десять стюардов придет. Ни одному слову не поверят…
Аптекарь со спортсменкой куда-то запропастились, но я не жаловался. Не их это дело, нечего за мои косяки подставляться.
— Молчишь? Молчи… Ничего, скоро управитель вернется и…
— Эй, доходяги!!!
Мощный рев заставил гвардейцев вздрогнуть. К обозу с арбалетами быстро приближалась туша ряженная в кольчугу и накидку с гербом рыбы.
— Именем его светлости, графа Дюфора, я требую передать это говно мне!