Уворачиваясь от заложенной рогачем «мины» и ловя очередной завистливый взгляд рябого, я залил еще немного меда в девичьи уши:
— Очевидно, ты на пути к светлому будущему, тогда как они навсегда останутся в ветхом особняке, под присмотром старомодного отца.
Коллет по-детски захихикала, еще сильнее стискивая мою руку и вжимаясь в плечо мягкой грудью.
Ко второму дню путешествия она почти позабыла о разнице в нашем происхождении, стараясь каждую минуту проводить в моей компании. Но как бы мне не хотелось возгордиться, возможно, дело не столько в моем обаянии, сколько в непривлекательности наших спутников. Пусть, вопреки опасениям, они оказались относительно безобидны, но буквально каждый из четверки обладал каким-то уродством. Кто без ушей, как хозяин, кто без глаза и носа, а кто просто с рытвинами по всему лицу.
Странная компашка…
Будто заметив мой взгляд, идущий впереди рябой оглянулся, сжимая в руках новенький арбалет, который Коллет притащила в дополнение к перстню — бедолага не оставлял надежд подобраться к красавице, стараясь впечатлить ее своей меткостью и вкусом подстреленных кроликов.
Как же у несчастного скрипели зубы, когда брюнетка поделилась со мной похлебкой, над которой он так корпел…
— Как же сир-дядя, должно быть, удивится… — несмотря на расстояние, Коллет уже предвкушала встречу с благородным родственником. — Он ведь ближе всех по крови, так же, как и я строен, красив, умен… И «Ловким» нарекли его не зря! Чистоплюй наикрепчайший, но с добрым сердцем. Когда сир-дядя отбыл на север, жизнь будто…
Она замедлила шаг и, подождав, когда замыкающий караванщик пройдет мимо, развернулась ко мне:
— Если бы не ты, я бы так и осталась прозябать в черствости и одиночестве. Вышла бы замуж за мужчину, втрое старше моего и… Я… В тот день ты не просто спас меня от похитителей. Ты будто меня воскресил. Поверить не могу, что все кончилось и этот проклятый особняк остался позади…
В нежных, волнительных словах открылась не только укрепившаяся симпатия Коллет, но и моя собственная слепота.
Вот дурак, а? А ведь почти поверил, что она просто влюбленная дурочка. Но нет, она поняла, что раз война окончена и сделка с арбалетами сорвалась, никто ее на севера не повезет. И одну тоже ни за что не отпустят. Просто выдадут за первого попавшегося старпера с гербом и вся история. И тут либо смириться, либо когти рвать.
Оттого она мне и помогает — одной-то не сбежать. Либо изнасилуют и убьют, либо за награду домой вернут. А вдвоем хоть какие-то шансы. Благо, девчонка искренне убеждена, будто я дофига умный и смекалистый.
Странно, но вместо обиды, я почувствовал уважение. На миг даже показалось, что она стала чем-то большим, нежели лестницей к высоким замкам. Все-таки, сложно устоять перед такой милой и доброй, но все-таки неглупой девчонкой.
Не выдержав моего взгляда, Коллет прильнула еще ближе:
— Знаешь, раз уж я невольно использую тебя… Ты мог бы…
— Воспользоваться тобой взамен?
Коллет вспыхнула, но взамен пощечины одарила меня кроткой улыбкой:
— Леди всегда платят свои дол…
Глаза обожгло чем-то горячим, а милый голосок оборвался нечеловеческим хрипом. Проморгавшись, я уставился на бронзовый наконечник арбалетного болта, торчащего из тонкой шейки Коллет.
Хватаясь за меня, девушка отчаянно пучила глаза, пытаясь сохранить равновесие и вобрать хоть каплю воздуха в разорванную трахею. Тщетно.
— Ах тыж, промазал!!! — донесся вопль рябого, опускающего разряженный арбалет. — Ну и кого мне теперь трахать?! Опять покойницу пороть?! Тьфу!
Губы Коллет судорожно дрожали, будто она пыталась что-то произнести. Стекая по щекам, ее слезы смешивались с кровью.
Сквозь шум в ушах, донесся голос хозяина, перекрывающий веселье остальных:
— Хорош ржать!!! А ты… Сколько говорить, дотерпи, пока дойдем!
— Так он ее уж распечатал бы! Чтож мне, после такого заморыша, вторым идти?! Ониж почти зацеловались… У-у-у, бабы, им лишь бы рожу покрасивше! Лучше уж покойницу, чем после такого…
С каждым его словом, «караванщикам» становилось все сложнее сдерживать гогот.
— Чтож за бестолочь… Ай, чего теперь жалеть? Все одно, вторая девка ни к чему, только из-за дырки передеремся. Клеберкой меньше, Клеберкой больше. А этот… А этого себе заберешь?
Глядя, как закатываются глаза Коллет, как ослабевает поток крови из ее шеи, чувствуя, как холодеют ее ладони, я просто стоял, не в силах ничего предпринять. Бежать? Куда? Зачем?
От себя не убежишь, лейтенант. Как не старайся.