— Не утруждайся. Я и так вижу, что пока не наигрался.
— Я… Ты же понимаешь, что я не сдамся?
— Сделка заключена. Твое время подходит к концу. Всё, что ты просил у меня, ты получил сполна. Скоро придёт время расчётов, да ты уже и сам это чувствуешь, — равнодушно отозвался Равновесие, медленно, словно облако тумана растворяясь в воздухе.
— Да черт всех разбери! Сколько можно мне напоминать! — в гневе закричал Локи. Его буквально затрясло от негодования. План сыпался, как карточный замок.
Он пинком отшвырнул стоявший рядом с ванной стол-каталку. Та с жалобным звоном ударилась о стену, рассыпая вокруг себя осколки стекла, и брызги вина.
Такое впечатление, что время бешеным конем понесло к обрыву, резко сокращая его шансы на успех в этой сложной партии. Он буквально кожей почувствовал, как утекают его минуты и часы. Равновесие прав. Время расплаты всё ближе. Если ему не удастся найти выход, то быть его голове приколоченной в зале трофеев Первородных, если таковой у них есть. На миг он представил эту картину — его голова в Асгардском двурогом шлеме прибита к доске с подписью: «Локи — величайший лопух в мире».
Зло фыркнув, он прошипел:
— Не дождётесь…
Найдя в баре бутылку виски, он зубами откупорил пробку и сделал из горлышка залпом несколько жадных глотков. Обжигающее пламя алкоголя перехватило его горло и прочистило мозги.
— Ничего себе! — раздался женский голос. Локи преувеличено медленно поставил бутылку на стол и повернулся к Смерти лицом.
— Вы паломничество ко мне в дом решили организовать? Вам автобус туристический не заказать? — ехидно поинтересовался он, облокотившись о стойку.
— Не понимаю о чем ты.
— Меньше часа назад твой брат любезно посетил меня в ванной. Напомнил о долгах, так сказать, — снова отпив из бутылки, произнес Локи. В глазах его горел пожар злобы, еле сдерживаемый самообладанием. Такая тонкая ниточка отделяла мир от показательного ада в отдельно взятом пентхаусе. Казалось, еще миг, и он начнет крушить всё вокруг, жечь огнем, выплёскивая свою ярость на предметы мебели. На лбу и шее вздулись вены, глаза потемнели, костяшки пальцев побелели. Смерть смотрела на него в некотором недоумении.
— Очевидно, что он хотел получить свою часть сделки, — отозвалась она, стараясь не приближаться к похожему на перегревшийся паровой котёл Локи.
Тот наконец, дал выход эмоциям, схватив бутылку за горлышко, и с криком швырнув её в стену прямо рядом со Смертью. Ее осыпало волной стекла и алкоголя. Успев прикрыть лицо руками, она с нескрываемым неудовольствием принялась приводить себя в порядок. Одним движением руки высушила свое платье, и удалила осколки, запутавшиеся в косе.
Когда Локи схватил еще одну бутылку за горлышко, Смерть в миг оказалась вплотную рядом с ним. Она пристально смотрела ему в глаза снизу вверх. Разница в росте смотрелась комично. Высокий худой и нервный полубог и маленькая, стройная Смерть в парчовом платье. Он так и замер с занесенной над головой бутылкой.
— Совсем отчаялся?
— У меня осталось мало времени. И почти нет сил.
— Ну, так рано или поздно всему приходит конец, так чем ты лучше?
Локи наконец, опустил бутылку и не спеша открыл её. Подумав, он в два больших глотка ополовинил её. Эмоции отступили. По телу разлился алкоголь и голова закружилась.
— Ну, так давай, забери меня прямо сейчас и покончим с этим… — сползая спиной по стойке и садясь на пол, произнёс еле слышно он. Воротник белоснежной рубашки был расстегнут и яркий уродливый шрам на его шее напомнил Смерти петлю, на которой раньше вешали воров. Она застыла, глядя, как Локи уронил лохматую голову на руки, скрывая лицо в ладонях. Темные вьющиеся волосы рассыпались по его плечам.
— Знаешь, почему я люблю тебя?— вдруг спросила Смерть, присаживаясь рядом с ним на пол и опустив руку ему на сгорбленную спину. Под пальцами прощупывались кости позвоночника. Она машинально посчитала их.
— Ты никогда не сдавался. Всегда находил выход. Так почему же теперь ты опустил руки? Неужели ты думаешь, что мне доставит удовольствие твоя смерть?
— Странно слышать это от тебя,— привалившись к ней плечом, отозвался Локи. Её прохладная ладошка проскользнула ему под локоть, и тонкие пальчики погладили его раскрытую ладонь. Она была жесткой, слегка шероховатой и очень теплой. Его длинные аристократичные пальцы поймали её пальчики, заключив в замок.
— Ну уж. Не так и странно. В конце-концов я не получаю никаких бонусов от гибели живого, а уж тем более от твоей гибели я точно ничего не выиграю, — примирительно отозвалась Смерть, когда он наконец посмотрел ей в глаза.
— Такое впечатление, что ты меня успокаиваешь, — скривился он. Смерть лишь пожала плечами. Мерзко было ощущать себя слабым. Локи поднялся, и одернув на себе рубашку, быстро заправил выбившиеся полочки за ремень идеально отглаженных брюк. Чуть наклонившись, он галантно подал руку Смерти, помогая ей встать с пола. Она с усмешкой приняла ухаживания.
— Возможно,— ответила она, машинально оправляя тяжелую юбку платья. Выглядела она великолепно.
— Значит, у тебя всё-таки есть свои чувства,— скорее утвердительно заключил Локи, прищурившись и еле скрывая улыбку. Смерть многозначительно улыбнулась.
— Не один ты талантлив в сокрытии своих истинных чувств. В конце концов я существую с начала времен, с момента самой первой жизни. Неужели я не научилась такой ерунде?
Локи молча смотрел на неё. Всё-таки она его восхищала. Невольно, но вызывала симпатию. Неподкупная, упрямая и одновременно тактичная. В ней сочеталось несочетаемое. Чуть наклонившись к ней, Локи уткнулся носом ей в висок. Завитки роскошных волос пахли луговыми травами, рассветной росой и дымом костров. Память тут же увлекла его в юношеские годы, когда он сбегал из дворца, и в тайне от всех пропадал в высоких травах полей Ванахейма. Тогда он только учился отводить глаза своей магией, и к своей удаче зачаровал Хеймдалля так, что Всевидящий не мог его найти даже по приказу Всеотца.
— Я наверное и правда отчаялся. Устал. Не было ни дня в моей жизни, чтобы я не боролся. С рождения — за жизнь. А дальше — за право называться сыном Одина, принцем Асгарда… За место в сердце матери. И отца, — на лице Локи отобразилась буря эмоций, — За любовь брата. Но всё всегда валится из моих рук. Ломается. Как бы я ни старался — результат всегда противоположный. Чем сильнее я цепляюсь за надежду, тем хрупче она оказывается… Я несу только боль, разрушения и смерть.
Смерть запустила свои пальцы ему в копну волнистых волос, крепче прижав к себе.
— Ты ведь уже понял, что это не так? Странно было бы объяснять тебе прописные истины. Брат любит тебя всем сердцем ни смотря ни на что. Хоть и боится теперь лишний раз это показать. Отец и Мать любили тебя всегда. Поверь мне, я читала в их сердцах в последние их мгновения абсолютно всё, и мне нет смысла тебя обманывать, — голос Смерти был похож на журчание весеннего ручья — катился с камешка на камешек, — И никто никогда не любил тебя сильнее их. Даже когда ты причинял им боль. Твоя мать, Фригга, мыслями всегда была с тобой, не из жалости, а потому что искренне полюбила того кроху, что однажды внес в её покои сам Всеотец. С первого взгляда она прикипела к тебе всем сердцем, как и он. Я это знаю, потому что читала это в нём. Фригга была великой в своей любви к вам с братом. И она не разделяла любовь между вами, ведь в её глазах вы оба всегда были равны, всегда были королями.
Смерть еще крепче прижала вздрагивающего всем телом мужчину к себе. Его горячее дыхание обжигало ей шею и плечо, в которое он уткнулся лицом. Было мокро и одновременно жарко. Смерть постаралась отгородиться стеной от эмоций полубога, потому что сейчас они буквально топили его и её через край. Её слова пробили многовековую броню сарказма, деланного равнодушия и напускного эгоизма, попав в мягкое и живое сердце. Сотрясающие тело рыдания душили его. Становилось легче, словно с плеч гора упала, или словно тиски отпустили его сердце. Наконец, он справился с эмоциями, резко запретив себе проявленную слабость. В этот миг он ощутил себя в объятьях Смерти. Они оба снова сидели на полу, обнявшись, словно сироты на останках сожжённого отчего дома. Локи смутился. Так глупо и одновременно легко он себя еще не чувствовал.