машина может перевозить людей и грузы, но… кто захочет ездить на этом огромном
лязгающем монстре?
С другой стороны, предприятие наполнял теперь запах пара, угля и нагретой
смазки — мужественный, здоровый запах… Да, он даст им еще немного времени.
Возможно неделю. В конце концов, уголь стоит недорого, да и платить этим парням не
надо. Гарри Король понял, что чувствует себя совершенно счастливым. Да, он даст им
еще время. И запах приятный, в отличие от того, с которым они с Эффи мирились годами.
О, да, они определенно заслуживали еще некоторого времени, хотя ребят и стоит
подержать в напряжении. Он взглянул верх, на неустанно мигающие семафорные башни.
Гарри Король смотрел в будущее.
Ветер над семафорными башнями дул со стороны Пупа, холодный и
целеустремленный, и Ангеле Красоте Добросерд казалось, что отсюда она видит край
мира. Ей нравились такие моменты. Они напоминали ей времена, когда она была
маленькой, совсем крохой, и ее мать во время кодирования подвешивала ее колыбель на
вершине башни, оставляя дочь весело лепетать на высоте нескольких сотен футов над
землей. Ее первым словом, как говорила мама, было «Контрольная сумма».
И теперь она ясно видела сквозь легкую дымку гору Кори Челести, похожую на
сверкающую зеленую сосульку. Она ликовала, затягивая втулки в верхней галерее. Она
была далеко от офиса, так далеко, как только возможно, и это было здорово. В конце
концов, она видела отсюда свой офис. На самом деле, она могла увидеть отсюда чей
угодно офис, но сейчас она разбиралась в тонких механизмах и наслаждалась миром, в
котором она могла протянуть руку и коснуться солнца, по крайней мере, образно
выражаясь. Ее лирический настрой был нарушен одним из гоблинов-семафорщиков.
— Я принес двенадцать втулок и флягу с кофе, очень гигиенично, я вымыл кружку
своими руками. Я. Сумрак Тьмы, — сказал он гордо.
18
Ангела взглянула в лицо, который не смог бы полюбить и целый батальон
безумных матерей, но все же улыбнулась и сказала:
— Спасибо, мистер. Должна сказать, ты действительно неплохо приспособился,
как для того, кто всю жизнь провел в пещере. Не могу поверить, что тебя совершенно не
беспокоит высота, это не перестает меня удивлять. Еще раз спасибо, кофе действительно
хорош, к тому же все еще теплый.
Сумрак Тьмы пожал плечами так, как это мог только гоблин. Зрелище напоминало
клубок извивающихся змей.
— Миссис Босс, гоблинам не впервой приспосабливаться. Не приспособиться — не
выживать. И вообще, все идет отлично! Гоблины иметь уважжение!. А как поживает
мистер Мокрый?
— Мокрист поживает неплохо, друг мой, и кстати, моему мужу не нравится, как
его называют гоблины. Он думает, вы нарочно это делаете.
— Вы хотите мы перестали так называть?
— О нет! Это преподаст ему урок смирения. Ему стоит этому поучиться
Гоблин заговорщически улыбнулся, видя, что Ангела старается не смеяться, а над
их головами семафоры продолжали рассылать свои сообщения по миру.
Ангела почти могла читать сообщения, просто глядя на башни, но для этого
приходилось соображать очень, очень быстро, а гоблины были еще быстрее. Кто бы мог
предположить, насколько зоркие у них глаза? Используя новые, цветные заслонки после
наступления темноты, семафорщики-люди могли различить четыре или пять, ну, может
даже шесть цветов в очень ясную ночь, но кто мог вообразить, что гоблины, только-
только выбравшиеся из своих пещер, могли отличить багровый от розового, тогда как
большинство людей не распознали бы этот чертов багровый, даже если бы увидели его?
Ангела взглянула на Сумрака Тьмы и еще раз призналась самой себе, что именно
благодаря гоблинам семафорное сообщение стало быстрее, точнее и слаженнее, чем
когда-либо прежде. И как она могла отблагодарить их за это? Иногда гоблины не
утруждались даже получением жалования. Они любили крыс, в которых никогда не было
недостатка, но, будучи боссом16, она чувствовала на себе ответственность за то, чтобы
показать маленьким ботаникам, что на свете есть множество других вещей, которыми они
могли бы заниматься, кроме передачи и расшифровки семафорных сообщений. Она почти
содрогнулась. Они страстно, маниакально любили работать дни и ночи напролет, если
возможно.
Она знала, что, раз уж табличка на двери гласит: «Босс», то она должна думать об