положение вещей сохранялось. Я действительно Низкая Королева, и я благодарю вас за
молчание.
Королева выглядела невинно, как одна из тех гор, которые год за годом проявляют
себя только небольшим облачком дыма, а потом однажды превращают целую
цивилизацию в сюжет для художественной инсталляции.
— Миссис Симнел — приятная леди, — продолжила она, — хотя и не такая
осмотрительная, как ей кажется. Разумеется, я уверена, что могу рассчитывать на то, что
вы сохраните мой секрет, как свой собственный. Думаю, лорд Ветинари будет очень
расстроен, если вы поступите по-другому.
Мокрист начистил свою лучшую убедительную улыбку до блеска.
— Как я уже говорил, я родился мошенником, так что научился быть очень, очень
неболтливым ради того, чтобы сохранить свою шею от людей, которые не испытывают
энтузиазма по поводу мошенничества. А что касается миссис Симнел, то она знает все о
секретах пара и еще ни разу никому не поведала о них.
Королева пригладила бороду.
179
— Что ж, для гордой матери это и впрямь показатель… Хорошо, мистер
Мошенник, я поверю вам обоим. А сейчас я вижу, что Аэрон начинает беспокоится, так
что я, пожалуй, вернусь к своим бумагам, — и она послала секретарю то, что — Мокрист
готов был поклясться — было дразнящим взглядом.
Мокрист, вторым Я которого была привычка внимательно смотреть и слушать —
преимущественно то, что не было сказано — теперь почувствовал, что знает еще один
секрет, до сих пор неизвестный. Королева и ее секретарь, вне всяких сомнений, были
любовниками. Наверное, нужно было жениться, чтобы начать понимать такие вещи, но
язык их тел высказывался на этот счет весьма недвусмысленно
Многозначительное покашливание Аэрона вернуло Мокриста в реальность.
Секретарь держал дверь открытой, ясно показывая, что аудиенция завершена. Когда
Мокрист проходил мимо, Аэрон сказал:
— Спасибо, мистер Губвиг… От нас обоих.
Прежде чем вернуться в вагон охраны Мокрист немного постоял в стороне,
переваривая свалившиеся на него откровения. Превращение Короля в Королеву занимало
весь его разум. Да, конечно, все знали, что гномьи женщины выглядят практически так
же, как гномьи мужчины — с бородами и всем таким. Даже Шельма Задранец — что-то
вроде анк-морпоркской гномьей феминистки — выглядела так, хотя и была глубоко
убеждена, что помимо бороды гномьи мужчины и женщины ничем не похожи. И
поскольку она была не самым большим человеком в Страже — во всех смыслах этого
слова, — ее любовь к кольчужным юбкам и несколько видоизмененным нагрудникам
никого особенно не волновала, но Королева?...Что произойдет, если она объявит о своем
поле? Это будет ходом ва-банк, да еще каким! После этого мир никогда не станет
прежним
Аэрон исчез в бронированном вагоне Королевы, и Мокрист остался один —
слушать стук колес. Будущее — думал он — обещает быть… невероятно интересным.
Когда они достигли последнего моста перед перевалом Вилинус, время близилось к
закату. Бесконечный туман заполнял головокружительно глубокие ущелья, в вечернем
свете превращаясь в клубящиеся тени. Да и сам туман казался живым — движущимся,
извивающимся, оставляющим у зрителей ощущение, будто они балансируют на краю
мира.
Противоположній край моста был едва виден. Симнел что-то горячо обсуждал с
главным инженером смены мостостроительных работ. Комок темноты подле Мокриста
оказался ухмыляющимся командором Ваймсом.
— Шаткий мост, тяжелый поезд, ужасающее падение к верной смерти внизу. А
еще давление неумолимых сроков и отсутствие запасного плана, — сказал Ваймс. — Вы
должны чувствовать себя в своей тарелке, мистер Губвиг. Мне доложили, инженеры
утверждают, что это невозможно. Вы действительно намерены поставить на кон Низкого
Короля и мирное будущее этого края, обладая одним последним шансом?
«Да ни какая пенсия этого не стоит», — сказал позади них какой-то механик.
К ним присоединились Рис и Аэрон. Конструкция старого моста скрипела и
стонала на ветру, как будто какой-то демон искушал их испытать судьбу. Самые
практичные инженеры говорили о естественных колебаниях моста, вызванных ночным
понижением температуры, но даже им было трудно не замечать зловещей, почти жуткой
атмосферы этого места.
А затем Железная Герда фыркнула паром, как собака, готовая сорваться с поводка.