строить, то им придется объяснять свою заинтересованность Снетчеру, Дэйву Стилету и
Точильщику Бобу. Они славные ребята, обожают своих мам и даже мухи не обидят.
Назовите это… ну, скажем, страховкой. И если ты будешь настолько добр, чтобы
доверить им ключ, я пошлю их туда немедленно. А если ты где-то потерял свой ключ,
учти, они все равно найдут, как пробраться внутрь. Они в этом отношении не слишком
щепетильны.
Симнел рассмеялся:
— Это очень мило с вашей стороны, сэр Гари. Возможно, мне было бы лучше
написать письмо для моей матушки, чтобы они передали его ей. Она им все покажет. Мой
отец всегда велел мне оставлять пару неприятных ловушек, прежде чем запереть
помещение, и тогда пусть воруют, что хотят, если у них останутся руки для этого.
Гарри расхохотался:
— Похоже, твой отец смотрел на вещи так же, как и я. Что мое, то мое, и мне этим
владеть.
Когда Мокрист и господин Громобой вышли из конторы, Мокрист отметил, что
люди все еще толпятся в очереди на Железную Герду, которая с королевским величием
ожидала, пока парни мистера Симнела снова наполнят ее бункер углем и как следует
45
смажут все, в том числе, и себя. Они обстукивали колеса и полировали все, что только
можно было отполировать, опять-таки, включая самих себя, а в это время едва ли не
каждый городской мальчишка и, как ни странно, большинство девочек смотрели на нее с
благоговением, преклоняясь, как перед святыней. И он снова вспомнил: земля, вода,
воздух и огонь! Богиня нашла своих поклонников.
Раздался раскатистый звук — это господин Громобой прочищал горло.
— Не, правда ли, замечательно, мистер Губвиг? — сказал он. — Оказывается, и
кто-то назвал бы это провидением, что жизнь воплощается в самых разных ипостасях. Не
обращайте внимания, просто мимолетная мысль.
Мокрист никогда не встречал тролля с такой четкой дикцией, и это, должно быть,
отразилось на его лице, потому что тот рассмеялся:
— Присутствие алмаза выдает неожиданные шутки, мистер Губвиг. Я постараюсь
составить контракты так, чтобы они удовлетворили все стороны, и вам не пришлось ни о
чем беспокоиться.
Именно тогда Мокрист увидел Стукпостука, замасленного и веселого, покрытого
сажей. Он спустился из кабины и с явным сожалением отдал кепку и очень неряшливый
сюртук одному из парней Симнела. Мокрист мигом его сцапал:
— Где вы пропадали, мистер Стукпостук? Я всюду вас искал, — соврал он. — Его
Светлость ждет вашего возвращения.
Мокрист не был уверен, что ему нравится Стукпостук, но он не собирался делать
его своим врагом, тем более что тот так близко к сердцу воспринял прибывшую в Анк-
Морпорк паровую машину, так что он как мог отряхнул маленького клерка от грязи и дал
знак кучеру выдвигаться обратно в город, по ходу дела замечая, что основное дорожное
движение продолжалось, в основном, им навстречу.
Мокрист знал о духе времени, дух времени витал в воздухе, и иногда с ним даже
можно было поиграть. Он понял это, и скорость, и страсть, и что-то удивительно новое,
словно бы сами кости земли пробуждались ото сна, взывая к движению, новым
горизонтам, далеким, местам, чему угодно, чего здесь нет. Нет никаких сомнений:
железная дорога способна превратить железо в золото.
— Простите, молодой человек.
Сержант Колон и капрал Шнобби Шноббс, взявшие на себя патрулирование
очереди будущих экскурсантов, неуверенно осмотрелись. Прошло немало времени с тех
пор, как сержант Колон был молодым, а что касается Шнобби Шноббса, то, хотя он и
считался младшим из них двоих, но, по-видимому, когда ему присуждали звание Homo
Sapiens, присяжные как раз куда-то отлучились.
Предполагалось, что Колон и Шнобби должны сейчас делать обход Теней, но
Колон делегировал эти полномочия новым рекрутам. «Хорошая возможность для них
поднабраться опыта, Шнобби, — сказал он. — А этот паровой двигатель, похоже, опасная
штука, нужно, чтобы кто-то за ней присмотрел — скажем, пара опытных офицеров,
которые готовы рискнуть жизнями ради общественного блага».
— Молодой человек, прошу прощения, — снова послышался голос. Говорившей
оказалась задерганного вида дама с двумя мальчиками по пятам, которые отнюдь не
желали следовать по пятам и ждать своей очереди на поездку и выражали недовольство
теми в высшей степени раздражающими способами, на которые способны только дети. В