жаловали сливки общества. О да, он был сэром Гарри, но он знал также, что Эффи
действительно хотелось бы отказаться от этого зловонного бизнеса.
«В конце концов, — говорила она, — ты и так богат, как Креозот. Разве мы не
можем найти еще какое-нибудь занятие — то, что люди хотят, а не то, что им
необходимо?»
Вообще-то, Гарри не был очень уж хорошим философом. Он гордился тем, чего
достиг, но крошечная его часть соглашалась с Эффи в том, что для него найдется кое-что
получше, чем шакша7 и наблюдение за тем, чтобы городские нужники не переполнялись.
Конечно, кто-то должен был делать это, но не обязательно, чтобы это делал именно Гарри.
К тому же, он платил уборщикам и ныряльщикам выгребных ям, а еще была целая армия
гоблинов, которые как никто другой справлялись с грязной работой. Сейчас, подумал он,
ему нужно занятие, достояное мужчины, но при этом не отвратительное.
6 Помимо того, он принадлежал династии Максвини и потому стоит пугающе дорого. Впрочем, глядя на
черепки на полу, он подумал, что они выглядят они дешевле некуда.
7 Технический термин для обозначения собачьего дерьма, очень ценного сырья для кожевенных заводов.
13
С отсутствующим видом он уволил последнего своего адвоката, гнома, которого он
застукал на горячем, когда тот запустил в кассу свои маленькие грязные пальцы, и даже
обошелся при это без традиционного спускания паршивца с лестницы.
Гарри бродил в необычайном унынии, стараясь успокоить нервы. На границе своих
владений он настолько пренебрег опасностью, что втянул воздух полной грудью. Ветер
дул с Пупа, и Гарри уловил новый запах, мужественный, целеустремленный запах, запах,
готовый занять свое место под солнцем, и этот запах сулил перспективы.
Отношения между Мокристом фон Губвигом и Ангелой Красотой Добросерд
оставались крепкими и счастливыми, возможно потому, что они подолгу не виделись. Она
была занята управлением Великим Путем, а он имел дело с Банком, Почтамтом и
Монетным двором. Что бы там ни думал лорд Ветинари, Мокристу было чем заняться в
этих организациях, а именно, по его собственному выражению, ему приходилось держать
все под контролем. Все работало, пусть не очень хорошо, но работало. Мокрист считал,
что этим он обязан тому, что в Банке, Монетном дворе или Почтамте его знали
исключительно как мистера Банка, Мистера Почтамта или мистера Монетного двора.
Он болтал с людьми, спрашивал их о работе, осведомлялся об их женах и мужьях,
считал необходимым держать в памяти имена членов их семей. Это была сноровка,
замечательная ловкость, и это отлично срабатывало. Вы проявляли интерес к каждому, и
они проявляли интерес к своей работе, и было жизненно важно, чтобы он всегда был
рядом, поддерживая течение этого магического потока.
Что касается Ангелы, то семафоры были у нее в крови, это было ее наследие, и горе
тому, кто встанет между ними8, даже если это будет ее муж.
Как бы то ни было, а система работала так же напряженно, как и они, поэтому они
позволили себе нанять дворецкого Кроссли вкупе с миссис Кроссли9. В их доме на
Лепешечной улице был также и садовник, который, похоже, прилагался в комплекте к
территории. Крисп10 неплохо справлялся со своими обязанностями и был довольно
разговорчив, хотя Мокрист не мог понять ни слова из того, что он говорил. Он пришел
откуда-то с равнин и говорил на языке, который, теоретически, был морпоркским, но
множество сомнительных слов в нем вкупе со слогом «-ахх» немало затрудняли разговор.
Он делал сидр в сарайчике в дальней части сада, используя плоды яблонь, которые
предыдущий владелец тщательно оберегал. Само собой, он также мыл окна, а также с
помощью ящика, в котором были все мыслимые и немыслимые виды молотков, пил,
дрелей, отверток и зубил, мешка гвоздей и других предметов, которых Мокрист так и не
смог (да и не старался) распознать, облегчал жизнь Мокриста, в то же время продвигаясь к
званию богатейшего мастера на все руки в округе.
Мокрист фон Губвиг занимался тяжелой работой только раз в жизни и надеялся
никогда больше не делать ее в будущем, но он мог часами наблюдать за тем, как ее
выполняют другие, разумеется, при условии, что им нравится то, что они делают. Так что
он чувствовал себя вполне счастливым тем, что Крисп счастлив быть разнорабочим, в то