– К черту руководство.
Его ответ удивляет. Я никогда не слышала, чтобы Хантер, командный игрок и защитник, высказывался подобным образом.
– Жесткое заявление, – замечаю я.
– Как и ежовые рукавицы, в которых они меня держат.
– Ежовые рукавицы? – О чем это он? – Кажется, они платят большие деньги, лишь бы ты надевал их форму и играл в хоккей, который ты так любишь. Так что если после этого они не пристегивают тебя наручниками к шкафчику в раздевалке и не морят голодом несколько дней, ты городишь ерунду.
– Наручники, значит? – играет бровями Хантер. То, как сильно он пытается сменить тему разговора, только подсказывает мне, что я недалека от истины.
– Что происходит? – в очередной раз спрашиваю я.
– Скажем так, в последнее время мы не сходимся во взглядах, – бормочет он и делает следующий удар. Когда шайба пролетает мимо ворот, Хантер неодобрительно шипит.
– Игрок, которого сложно держать в узде, мало кому придется по вкусу. А ты, Хантер, становишься именно таким.
– Никому не нравятся непрошеные советы от тех, кто никак не связан с их карьерой, – возражает он. Упрек хоть и обидный, но заслуженный.
Проблема в том, что я действительно беспокоюсь о нем. Неужели он не понимает, что именно отсюда и проистекает моя враждебность?
Только сумасшедший сказал бы подобное, Деккер.
Я поднимаю руки, сдаваясь на милость как ему, так и собственным мыслям.
– Ты же знаешь, я желаю тебе лучшего. – Я подхожу на несколько шагов ближе по первому ряду трибун, так что стою достаточно близко, чтобы уловить заминку в его движениях и увидеть неуверенность, мелькнувшую в его глазах. Словно ему нужно с кем-то поговорить, но он не видит во мне достойного кандидата. Терпеть этого не могу.
– Что случилось, Хантер?
– Ничего. Просто… не бери в голову.
Но я вижу, что что-то не так, и он это знает. Вопрос только в том, чтобы понять, что именно не так.
– Двенадцать лет в лиге. Тебе только тридцать два, а ты уже входишь в двадцатку лучших бомбардиров всех времен. Это при условии, что впереди у тебя еще годы, чтобы продолжить играть. Ты добился подобных успехов быстрее кого бы то ни было.
– Так ты изучаешь статистику и тех, кто не является твоим клиентом? – спрашивает он.
– Моя работа заключается в том, чтобы знать лучших из лучших. – Я всего лишь говорю правду, но меня раздражает, что звучит она так, словно я подлизываюсь.
– Тогда к чему ты клонишь? – уточняет Хантер уже тише и сдержаннее.
– Ни к чему. Я просто знаю, что ты работал не покладая рук с тех пор, как вступил в лигу. Сразу после чемпионата НАСС, где у тебя все еще есть несколько рекордов, прямиком в НХЛ.
– Разве не мечта любого? Многие убили бы, лишь бы заполучить мое место. Не напрягайся зря, я все это уже слышал. И обдумал, поэтому выкладываюсь на льду всякий чертов раз.
Я медленно киваю, чтобы дать Хантеру понять, что слышу его, но все же не верю ни одному его слову. Я явно что-то упускаю.
– Но ты зол.
– И что с того? – бросает он.
– Это сказывается на твоей игре. Твоей жизни.
– Ты и половины не знаешь, – ворчит он, когда проезжает мимо.
– Я знаю, что иногда нужно сменить обстановку. Знаю, что иногда и звезды могут перегореть. Судя по тому, что я видела…
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – прерывает Хантер. Лезвия его коньков прорезают лед, когда он останавливается прямо передо мной. Нас разделяет лишь защитное стекло.
– Я зарабатываю на жизнь тем, что точно знаю. Так же как и ты, – пожимаю я плечами, стараясь выглядеть настолько безразличной к его близости, насколько только возможно. Притворяясь, что мой пульс не стал быстрее, а тело не помнит, как он поцеловал меня прошлым вечером. Пытаясь скрыть румянец на щеках из-за того, что переступила черту.
– Я хотела извиниться за вчерашний вечер, – тихо говорю я. – Я перешла все границы. Я… ты явно дал понять свою точку зрения. В очередной раз. Я прошу меня простить.
Мы встречаемся взглядами, спрашиваем и отвергаем. Как раз в тот момент, когда я думаю, что разговор окончен, губы Хантера растягиваются в легкой ухмылке.
– Тот же отель, в котором остановилась команда?
Шок длится всего несколько секунд, но я отказываюсь доставлять ему удовольствие и показывать, что он застал меня врасплох.
– Почему я остановилась в том же отеле?
– Да.
– Из-за удобства.
Дерзкая ухмылка Хантера становится шире, когда он слегка качает головой и делает шаг вперед, так что его коньки ударяются о барьер между нами.