Кисло-сладкое послевкусие того, каково это – быть старшей сестрой, все еще ранит. Стремление заменить маму, когда тебе всего пятнадцать, порождает много обид. Необходимость указывать на то, что нужно сделать в доме, полном эстрогена, не располагает к вечному миру.
Леннокс откидывает волосы с плеча и впервые встречается с отцом взглядом. Он всегда был единственным мужчиной, способным усмирить ее вспыльчивый нрав.
– Мы прекрасно ладим.
Откуда-то доносится приглушенное фырканье, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не посмотреть на виновницу… потому что я не мама и никогда не хотела ею быть.
– Да вы живете как кошки с собаками, – замечает отец.
– Зато любим как львицы, – отвечает она, и мы все хихикаем. – Просто мы слишком разные.
Громкий смех отца застает нас всех врасплох.
– Возможно, потому что вы слишком уж похожи.
Когда каждая из нас буквально ощетинивается от мысли, что в нас есть что-то общее, он примирительно поднимает руки.
– «Сандерсон» нас живьем ест.
Так называется конкурирующее агентство.
– То есть Финн Сандерсон? – уточняет Брекс. – О чем ты?
Поджав губы, прежде чем заговорить, он встречается с каждой из нас взглядом.
– Двенадцать клиентов. Вот скольких он увел у нас за последний год. Не уверен, занижает ли он комиссионные или просто тешит их самолюбие. Тем не менее для меня это неприемлемо.
По тону отца становится понятно – он взволнован.
Черт.
– Так у нас неприятности? – спрашивает Брекстон. В ее голосе слышится беспокойство, и она наклоняется вперед на своем стуле. – Что-то не так?
Отец смотрит на сложенные перед собой руки, и его молчание меняет атмосферу в комнате.
– Пап? Все хорошо? – настаиваю я. Мой голос дрожит, поскольку в голову приходят ужасные вещи. Он болен? Что-то скрывает? Для нашей семьи он всегда был нерушимой опорой. Убийцей всех монстров и королем медвежьих объятий, когда в подростковом возрасте нам разбивали сердце. Он поддерживал меня в трудные времена, так что я не могу не представлять его внушительным и… полным жизни. Но в данный момент все не так.
Когда он поднимает голову, его взгляд мрачен, а улыбка кажется вымученной. Мной снова овладевает страх.
– Все хорошо. Просто… я могу оставить вам только это – мою компанию, мою репутацию… и вас самих. – Он кривит губы и кивает: – В последнее время кажется, что мне не удалось ни сохранить, ни приумножить все это.
Мы с девочками переглядываемся. Пусть между нами и существует яростное соперничество, но Брекстон права – мы любим как львицы и готовы сражаться насмерть ради друг друга. И судя по выражению, что застыло на лицах моих сестер, сейчас как раз одна из таких ситуаций.
– Это из-за врача, к которому ты недавно ходил? – спрашивает Леннокс. Каждое ее слово пропитано беспокойством, поскольку она озвучила то, о чем я, все мы думали, но боялись сказать.
– Нам нужно разобраться с Сандерсоном. – Вот и все, что говорит отец.
При быстром взгляде на Леннокс я понимаю, что она так же взволнована, как и я.
– Кажется, что мы вкладываем в это совершенно разный смысл, – говорит Чейз как можно равнодушнее, хотя я знаю, что простое упоминание ее бывшего возвращает к жизни то, что он сделал, и заставляет ее кровь кипеть.
– Не волнуйся, Чейз. Мы внесем за тебя залог, – бормочет Брекстон.
Пока мы все смеемся, отсутствие какой-либо реакции со стороны отца становится еще заметнее. Он уделяет время тому, чтобы остановить взгляд на каждой из нас, намекая, что собирается сказать нечто важное. Когда мы были еще детьми, он всегда делал так, чтобы заставить нас почувствовать себя взрослыми.
Светло-голубые глаза задерживаются на мне.
– Что будем делать, Деккер? – спрашивает он, пока я поджимаю губы, обдумывая свои предположения.
– Конечно, он спрашивает Декк, – говорит Леннокс, а другие сестры бормочут: «Его любимицу», как они делали еще в детстве.
– Вы просто завидуете, – замечаю я с лучезарной улыбкой, предназначенной, чтобы позлить их еще больше.
– Если только твоей коллекции обуви, – поддразнивает Чейз.
– Девочки, – предупреждает отец. – Говори, Деккер.
Кашлянув, я начинаю:
– Раз уж дело дошло до кражи клиентов, то все средства хороши. Сандерсон не беспокоится о приличиях, профессиональной этике или…
– …или о чем-либо еще, кроме денег или того, как широко девица может раздвинуть ноги.
Если бы я пила воду в этот момент, точно бы подавилась в ответ на комментарий Чейз. Она редко проявляет эмоции, поэтому я лишь медленно киваю. Даже спустя столько времени она все еще не пережила произошедшее.