От нее пахло свежестью и чуть-чуть женщиной, а еще у нее были мягкие волосы и влажные губы. И провалиться ему на месте, если на ней было еще что-то, кроме легкого халата! Да ему памятник надо поставить за нечеловеческую выдержку!
Бедняжка, вероятно, сильно смутилась. Надо будет еще раз перед ней извиниться. Не то решит, что он опасен для нее. И чего доброго, прогонит прочь, лишив его тем самым крыши, под которой ему так хорошо и спокойно. Думать о том, что когда-нибудь ему придется все же покинуть этот дом, Грег решительно не желал. А потому намеревался любым способом доказать Стефани, что достоин ее доверия.
Грег повернулся на другой бок и в раздражении ударил подушку кулаком, отчаявшись уснуть. Он тяжко вздохнул, представив себе Стефани, лежащую в постели так близко и в то же время так далеко от него. Тело мгновенно отозвалось на нарисованную дерзким воображением картину. Грег недовольно фыркнул и скрипнул зубами.
Если бы только она была менее женственной и привлекательной, тогда ему было бы проще видеть в ней друга. Но в Стефани было нечто, заставляющее его постоянно думать об изысканном французском белье, о розовом шампанском и о кипенно-белых орхидеях с карминно-красными сердцевинками. То есть обо всем том, с чем у него всегда ассоциировалась пылкая и донельзя греховная любовная страсть.
В последнее время с ним случались странные приступы забытья. Грег отрешался от мучивших его проблем и позволял себе мечтать о том, как сложилась бы его жизнь, повстречай он Стефани несколькими годами раньше. Шон мог бы быть его сыном, а не какого-то там Рэндалла. И мальчику наверняка жилось бы много спокойнее с такими родителями, как он и Стефани. При этом Грегу и в голову не приходило, что в то время, когда он женился на Синтии, Стефани еще бегала в школу.
Вспоминая о том, что до сих пор является женатым человеком, Грег всякий раз мрачнел. Надо было разрешить эту проблему, пока его не принялась разыскивать вся полиция страны. С его жены станется обратиться туда за помощью, когда надоест ждать появления беглого мужа. Он отсутствует больше месяца. Вряд ли терпение Синтии можно испытывать так долго.
А может быть, подготовка к разводу идет полным ходом? Это был бы наилучший вариант. Пока он женат, всякое прикосновение к Стефани преступно. У него нет права нарушать ее покой. Тем более что она сама не хочет иметь никаких дел с мужчинами, от которых не ждет ничего хорошего ни для себя, ни для сынишки. А что ей может предложить человек, уже имеющий жену и массу нерешенных проблем?
Так что честнее будет перестать смотреть на нее с плохо скрываемым вожделением всякий раз, когда она наклоняется, чтобы налить ему кофе. Или тянется вверх, торопясь поправить завернувшийся воротник его рубашки, не ведая о чувствах, которые кипят в ее постояльце в этот момент.
Он должен держаться от нее на безопасном расстоянии. Ради нее же самой. Ради того момента, когда сможет высказать все, что у него на сердце.
Утром, за завтраком, Грег попытался еще раз извиниться перед Стефани. Получилось довольно сумбурно.
— Насчет вчерашнего, Стеф… Прости, я вел себя, как дикарь. Ты могла подумать… что я… ну… собирался наброситься на тебя. Мне страшно неудобно, поверь… Я бы не хотел, чтобы ты стала меня бояться…
Посуда замелькала в руках Стефани с сумасшедшей скоростью. Тарелки просто летали над столом, приземляясь в точно предназначенном для них месте.
Из тостера внезапно с резким звуком выпрыгнули поджаренные ломтики хлеба, и Грег вздрогнул от неожиданности. Он хотел произнести еще что-то в свое оправдание. Но Стефани прервала его, словно ей неприятна была сама тема разговора.
— Не надо, Грег. Я же понимаю, что все вышло случайно. Ты вовсе не имел в виду ничего предосудительного. Скорее, это я виновата: наскочила на тебя внезапно. Обещаю впредь быть осмотрительнее.
Она продолжала лихорадочно накрывать на стол, стараясь не встречаться с Грегом взглядом. Тоскливое выражение его лица совершенно выбило ее из колеи. Почему-то этим утром он казался ей особенно привлекательным. Стефани нравилось в нем решительно все: и форма носа, и прозрачная зелень глаз, и даже тонкие морщинки, разбегающиеся от них к вискам.
Стефани впервые заметила на них несколько серебристых волосков и преисполнилась щемящим душу сочувствием. В таком возрасте седина могла означать только одно: Грегу в жизни довелось пережить немало горьких или опасных минут.
— Все забыто, можешь не волноваться. — Она сумела сказать это почти спокойным тоном.