А власти в Японии — никакой! Бушует гражданская война. И сами крестьяне ничего сделать не могут. Оружие то — есть. Латы, шлемы, мечи. Этого добра везде на полях валяется. Но, никто же не умеет оружием пользоваться. А из того, чем умеют — разве деревянные палки, да другой сельхозинвентарь чуть похожи на оружие. Встать против профессиональных бандитов, закаленных в боях — легче самим пойти и утопиться… Отчаявшиеся пейзане, по совету местного мудреца, идут в город — искать дешевых самураев. Что согласятся "за одну еду", из интереса и милости (переводя на современный язык, "ради прикола") спасти деревню от близкой погибели. Находят аж семерых. Полных, законченных, бесшабашных отморозков. Тоже ронинов. С принципами. Их мало… Бандитов во много раз больше. Но! Эта жалкая кучка профи, плюс толпа мужиков, решает биться, что бы победить или умереть. Фильм снят в 1946 году, японцы заново собирали нацию после страшного психологического надлома. Нуждались в символах новой надежды. Куросава сработал "на ять"!
Самураи не стали важно надувать щеки. Они стали крестьян учить. Не одиночному бою, который требует многолетних тренировок. Не владению боевым оружием, которое требует навыков и привычек. Они приняли реал, как есть. Простолюдины хорошо владеют палками для обмолота риса? Так пусть возьмут палки! Они умеют колоть вилами? Пусть возьмут вилы! И пусть станут строем, как привыкли работать в поле… И пусть этим плотным строем смело идут на самурая-одиночку… Он же не бог! Он не может отбить три-пять-десять ударов сразу. Сверху, снизу, сбоку… Он привык, что простолюдины его боятся, что они от него бегут… как только увидят. Самурай не знает, что лично себя крестьянину не жалко, что судьба его страшнее смерти. Он боится только за семью и родственников. Пусть самурай удивится, последний раз в жизни, увидев частокол наставленных на него деревяшек. Пусть поймет, что в организованной толпе маленький человек грозен, как самый великий герой. Что толпа трусов, в общем строю — смелая. Превращается в пехотное каре, в фалангу, короче, в "шагающую смерть", не знающую страха и жалости. Беспощадную боевую машину эпохи "холодняка"…
Ценность фильма Куросавы в наглядном показе как, с переменой социальной роли меняется у людей психология. Рушится прежняя мораль! Страшны, для отставших от жизни, шаги прогресса. Нищая одинокая старуха, слепая и оборванная, со сломанной ржавой мотыгой, приходит, к только что вернувшимся из боя односельчанам… Разбойники убили всю её семью. Она знает, что уже не переживет зимы — умрет голодной смертью. Но, чужая победа, чужая радость, чужая ярость смертельной схватки стали для неё своими. "Где вы подевали пленного разбойника?" — спрашивает соседей едва стоящая на ногах от слабости и голода бабка. "Он должен мне заплатить за всё… Отдайте его мне!" И оператор показывает, как до того смирно лежавший под стеной связанный самурай, грозный и умелый воин, отчаянно кричит… от страха. Извивается всем телом, пытаясь уползти, хоть куда-нибудь…
Ронина, хе, легко понять. Он мог бы ожидать легкой смерти от такого же самурая — в силу воинской солидарности… Он может выпросить жизнь у своих победителей, они пока ещё великодушны… Но, вот эта, немощная и слепая, осиротевшая старуха — она не пожалеет. Будет его тюкать, на ощупь, своими слабыми руками, ржавой тупой мотыгой. Куда и как сумеет… пока не прикончит. И, ведь он достоин такой смерти?
О чем ещё фильм Куросавы? "Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой". Кто готов умереть или победить. Мы все — потомки этих победителей. Безымянных земледельцев, что когда-то, на излете неолитической революции (родившей вместо охотничье-собирательского образа жизни сельское хозяйство), вышли с палками и вилами в отчаянный бой против бандитов-профи. И одолели… Доказательство? Очень простое. Все археологи знают, что только и исключительно в захоронениях земледельческих культур (!) преобладают правши… Они — потомки бойцов, сражавшихся в плотном строю. Искусственный отбор, хе… Сердце у человека находится слева. Кто держит оружие в правой руке — имеет, пусть и небольшую, фору. Его труднее достать смертельным ударом.
А у скотоводов, у охотников, у диких народов, и левшей, и правшей в захоронениях — поровну. Если какая-то часть общества не проверяется на способность биться в пехотном каре, то это сразу заметно. По костякам и повадкам. Дети же разбойников отбор "на праворукость" не проходят. В феодальных замках, периода Темных Веков, винтовые лестницы, вьются как по, так и против часовой стрелки. Владелец заказывал их направление под свою личную привычку держать меч в той или другой руке. Благородная кровь! Шевалье и сеньоры — отпрыски разбойников. Правшей и левшей там поровну. Средневековое торжество древней дикости — свидетельство, что даже самая лучшая организация — не панацея от бед. Время, иногда, движется вспять…