"Все в мире знало расцвет и закат. Только оружие совершенствовалось непрерывно!" Старинная, из тьмы веков до нас дошедшая восточная мудрость. Эту "ночную планерку" я буду помнить всю оставшуюся жизнь. Завтра, для меня, началось сразу… Только я за двери, Ахинеев меня — под локоток. Петрович — под другой. И — в темный уголок… Так и подозревал! Голубчики спелись. Соколова дружно подпирают. Один — морально, а второй, гм, физически. На командиров взводов морской пехоты (огрызки офицерского корпуса, уцелевшие после "Сентябрьского путча") надежды никакой. Те ещё волки. Даже не попутчики. Пассажиры. Давно бы соскочили с нашего трамвайчика, да некуда им… Сибирь же! Глухомань… Чу! Голос из мрака…
— Третьим будешь? — ёлки-моталки, у Ахинеева любая фраза с подтекстом. Что ответить? Правду…
— Наливай! — ага, съел? Щелчок зажигалки. Вспыхивает скипидарная лампа. Что-то булькает, шуршит. Вербуют! Как последнего проходимца, по дешевке, за рюмку шнапса и ломоть ветчины. М-м-м! Зато, очень правильной ветчины… Научились готовить! Однако, буду торговаться.! Пока не знаю за что, но упрусь…
— А мне? — Соколов заполняет остатки жизненного пространства каморки, — С утра по морозу мотаюсь!
— Пей, кушай и слушай! — сурово тут, с Главой Совета, обращаются. Или, ему слова не положено? Как "четвертому лишнему"? Любопытные порядки. Терпеть ненавижу любые интриги… и тайные заговоры.
— Извините за форму приглашения, долго мы вас не задержим, — угу, значит, огорошат сразу. Давайте…
— Вы, очень удачно, подняли важную тему, грех было не поддержать. Вячеслава мы по рации нашли… Он три километра сюда бежал, что бы успеть принять участие, хотя бы к концу собрания, — вот так-так!
— С чего спешка? — Соколов с Ахинеевым переглядываются, Петрович застыл египетским сфинксом…
— Вы, вероятно, заметили смену настроения в коллективе? — киваю. Чего там — шапкозакидательское…
— Люди устали бояться. Люди ощутили передышку. И… людям постепенно становится скучно, — мне хотелось бы хмыкнуть, на обобщения Ахинеева, но сам только был свидетелем. Даже странно, если честно.
— Успех надо закрепить, — лязгает из угла Петрович, — Пока не нарвались. Пока есть немножко времени.
— Значит, вероятность открытия аномалии пропала? — каждый, в душе продолжает тешить эту надежду, хотя обсуждать её с другими уже давно стало дурным тоном… Только душу рвать. Но, хочется же верить!
— Абсолютно. Жить и умирать нам теперь здесь. Вывод? Отчаянно нужен "народный короткоствол", — Ахинеев строг, до изморози, — А вы — единственный человек, способный организовать его выпуск. Завтра, и после, будет много споров. Будем говорить с вами, с другими людьми, думать и возражать. Но, знайте, мы, — пауза, Соколов кивает с набитым ртом, — продавим только ваше решение. Любое! Кроме, — пауза, теперь мне кивает Петрович, — единственно верное решение принять некому. Профессионал тут один — это вы! Ясно?
Фарфоровые тигли для прокаливания геологических проб сталкиваются с нежным звоном. Холодный спирт идет на выдохе, как вода. Сподобился… Западные политики, если верить мемуарам, самые важные решения принимают в туалете. Куда главы делегаций и президенты удаляются в судьбоносные минуты. От лиц, не обладающих должной компетентностью. Мне сегодня досталась каморка под лестницей. Как у папы Карло. Даже луковица на столе. Почувствуйте себя Буратиной. Это надо обдумать! Я вслух сказал? Уф-ф…
— Срок, реально, идет на недели. Как только вскроются ото льда реки, здесь появятся казаки. По нашим хроникам, они впервые поднялись вверх по Ангаре летом 1629 года. Это внешняя угроза. Нам нельзя ждать, сидя в одном месте, надо перехватывать инициативу. Надо завязывать контакты, развивать внешние связи. Это — внешняя проблема. Вы сами сказали, что источников сырья внутри Периметра, для автономной жизни и развития, недостаточно. Только для выживания. Работать, за пределами укрепрайона и сплошных минных полей, наши люди не могут. К каждому охранника не приставить, да и охранники эти… — молча слушающий Ахинеева Петрович опять кривится, словно кислое разжевал, — не годны, в боевой обстановке. И ещё… нам надо срочно, любой ценой, поднять качество "человеческого материала". Тот, что имеется, — теперь Соколов кривится, — держат "в рамках" только внешние обстоятельства. На волоске висим. Это — внутренняя угроза.
— Нужно средство введения железной самодисциплины, — и как только Петрович, с краснобаем, общий язык находят? — Внутренняя мотивация. Без приказов-окриков. На уровне условного рефлекса. Понимаете?