— М-м-м-ама…
— И маму звать бесполезно, тебя никто не услышит!
***
Во время факультатива по чарам у Нимфадоры неожиданно захолодило сердце. Ощущение было, будто рядом дементор. «Гарриэт!» — поняла девушка и сорвалась с места, надеясь успеть. За ней побежали и другие, потому что ставшая спокойной и рассудительной Нимфадора страшно побледнела и куда-то сорвалась.
***
— Н-н-нельзя, — девочка сравнялась цветом лица со стеной.
— А может, тебя ремнем лучше? — скорчив зверскую рожу, произнес сквиб, берясь за поясной ремень, и рявкнул: — А ну раздевайся!
Испуганная девочка, вмиг встретившаяся со своими старыми кошмарами, сильно дрожа, со слезами на глазах подняла юбку и медленно потянула белье вниз, удивляя Филча такой покладистостью. Но сильно удивиться он не успел. Дверь слетела, и последнее, что услышал старый сквиб, было: «Ублюдок!»
Увидев полуобнаженного ребенка и сквиба, собирающегося расстегивать штаны, а зачем иначе держаться за ремень, Нимфадора озверела. Фамильное бешенство затопило ее, что и понял сквиб, улетая спиной в стену. А Нимфадора схватила девочку, уже потерявшую сознание, и принялась зацеловывать, прижимая к себе. Но девочка в сознание не приходила. Тогда девушка рванула порт-ключ, забыв, что Хогвартс вообще-то от этого защищен, по идее. Застонали щиты школы и уступили аварийному порт-ключу.
Директор сидел в своем кабинете и отчитывал Минерву МакГонагал за срывы на детях, когда замок вздрогнул, будто от боли, и только потом застонали щиты. Замок еще раз вздрогнул, выпуская сработавший где-то в подземельях порт-ключ. Это означало, что кто-то воспользовался аварийным ключом, то есть там, внизу, была опасность для ребенка. И Альбус поспешил вниз.
Вывалившись в больнице, Нимфадора продолжила тормошить доченьку, висевшую куклой. Только слабое дыхание показывало, что девочка жива. И снова бегут целители, а Сметвика переносит эльфом, но на этот раз все намного, намного страшнее. Маленькая девочка впала в магическую кому. И седеющая на глазах Нимфадора. Усыпив небрежным жестом Нимфадору, Гиппократ занялся девочкой, которую явно что-то сильно напугало. Задранная юбка и полуспущенное белье намекало, помня историю ребенка. Оставалось ее поместить в реанимационный бокс и попытаться вывести из этого состояния, но девочка не просыпалась. Оставив сиделку, Гиппократ поспешил к Нимфадоре. Сначала он споил той мощное успокоительное и только потом отменил чары.
— Что случилось, девочка? Что с малышкой?
— Эта т-т-тварь!
— Какая тварь?
— Филч! Убью!
Нимфадору пришлось снова усыпить. Гиппократ Сметвик поспешил к камину.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, брезгливо морщась, просматривал память зафиксированного прямо на стене Филча и не понимал, как он умудрился просмотреть чудовище в школе? Если Минерва просто дура, не способная работать с детьми, то Филч… Извращенец.
Распорядившись вызвать аврорат и сдать им Филча, Альбус медленно побрел к себе. Опять его просчет, опять его ошибка, опять та же девочка… И тут пришел Гиппократ. Очень злой Гиппократ с логичным вопросом. Не в силах что-либо сказать, Дамблдор показал на Омут, в который поместил воспоминание из памяти Филча… Ничего не сказал Гиппократ, покидая кабинет. Даже не взглянул. И от этого было еще больнее.
А девочка все не просыпалась. Нимфадору выгнать из бокса не удалось. Поседевшая девушка сидела рядом с боксом и смотрела на свое дитя. Смотрела и плакала. А потом начала разговаривать. С доченькой, зовя ее. Прося вернуться к ней. Моля проснуться.
— Она с ума не сойдет?
— Она же Блэк, было бы с чего сходить.
— Я серьезно.
— Если девочка умрет…
— Постучи по дереву. Или по лбу, разница небольшая.
А Нимфадора не отходила от бокса. Все ушло на второй план, самое важное было здесь. Она знала, чувствовала, что доченька ее слышит, но боится просыпаться, боится кошмара. И Нимфадора уговаривала, рассказывая, что больше никогда-никогда. Что отныне всегда только вместе, только рядышком. Только вернись, доченька. Вернись, молю тебя. Вернись, чудо мое волшебное. Вернись…
Горькие рыдания сотрясают тело девушки. Слезы текут на бокс. Вернись, доченька. Нет без тебя жизни, родная моя. Все силы, всю магию тратит девушка, лишь бы дозваться, вернуть… И неважно, что будет потом.
Казалось бы безделица, ну что такое отработка, что такое минутный срыв. А ведь это обернулось бедой, не «ноготь сломать», а настоящей бедой, когда все летит в пропасть и нет никакой надежды. Катастрофой обернулось желание Минервы МакГонагал показать свою власть. Страшной бедой для маленькой девочки и ее мамы…
Вернись, родная, я знаю, ты слышишь меня. Вернись, пожалуйста. Вернись…
Горькие слезы… И никто не в силах помочь. Целители работают, но кома — очень коварная штука, может длиться годами. И Нимфадора это знала. Она была готова сидеть тут всегда. Попытка ее даже пересадить закончилась ничем. Хотя целитель, которому Нимфадора, когда ее попытались разлучить с доченькой, сломала руку, так не считал. Ну да сам виноват.
Родители Нимфадоры навещали ее почти каждый день, но оторвать от ребенка не могли, да и не очень-то старались. Как-то прошло мимо и расследование аврората, и заключение Филча в Азкабан, это все не было важным. Важным было дозваться малышку. И, казалось, откуда-то доносится тонкий голосок.
Мне так страшно, мамочка, в том мире, где ты сейчас. Но мне больно видеть твои слезы. Не плачь, пожалуйста, я постараюсь, я вернусь. Не плачь, мамочка…
Потянулись дни, девушку кормили прямо в боксе и даже поставили мини-закуток с туалетом, потому что она отказывалась терять доченьку из вида. В этот момент она полностью поняла свою маму… А потом случилось чудо.
С каждым днем отчаяние все сильней забирается в душу. Ребенок лежит, не подавая признаков жизни, и его родители смотрят с надеждой на докторов. Но доктор далеко не всегда всесилен. Хочется сделать чудо, но это чудо может сделать только сам ребенок — вырваться из холодных объятий комы. А мы, мы можем только помочь. И мы ищем пути помощи, и поражение рвет душу напополам. Говорят, что в детской реанимации врач полностью «истачивается» за десять лет. Или черствеет сердцем, или уходит. Нет таких сил, чтобы выдержать это — все понимающие глаза пациента, горящие надеждой глаза его родителей. Каждый день, из года в год…
Находящаяся на пороге отчаяния, почти утратившая веру Нимфадора плакала, глядя на бокс и уже почти не видя его. Не выдержав, она закричала «Вернись, доченька!», и столько боли было в ее крике, что стекла потрескались. Но бледная девочка не пошевелилась, и жизнь потеряла смысл. И когда отчаяние и безнадежность, казалось, затопили душу девушки, выжигая ее, раздался тихий, но такой бесконечно родной голос:
— Не плачь, мамочка, я с тобой.
— Навсегда?
— Навсегда.
========== Все будет хорошо ==========
Комментарий к Все будет хорошо
Моей старшей доченьке. Ее силе духа и способности держаться за жизнь любой ценой. Живи, малышка!
Глупо было ожидать, что ребенок после комы сразу встанет и пойдет, правда? Но блестят глазки маленькой Гарриэт, нежно обнимает ее Нимфадора. Разлучить маму и дочь не посмел никто. Потому они рядышком. Гарриэт рассматривает чуть было не потерянную маму, Нимфадора обнимает и целует дочку, стараясь не вспоминать кошмар прошедших дней.
— А у тебя волосики белые…
— Это ничего, доченька, главное, что ты проснулась.
— Я тебя очень люблю, мамочка.
— Я тебя очень люблю, доченька.
Глаза в глаза. Нет никого родней этой малышки. Нет никого ближе мамочки. Они есть друг у друга. Навсегда. Что бы ни случилось, они пройдут это вместе. Рука в руке. Радостная улыбка, счастье в глазах. Никому не отдам.