— Отпусти меня! — требовала Клэр. — Том, Бога ради, ты уже устроил спектакль, вырвавшись из зала таким образом!
В кабинете он с силой захлопнул дверь.
— Мы не разводимся! — прокричал Том.
— Не ты один принимаешь решения!
— Мы даже не пытались ничего обсудить!
— Что обсуждать? Лично я ничего не сделала!
— Вот именно — ничего, чтобы спасти наш брак! Ты даже не пыталась простить меня!
— Простить, в то время, когда ты продолжаешь с ней путаться?
— Я с ней не путаюсь! Клэр, я люблю тебя!
— Я тебе не верю.
— Ты мне не веришь. И считаешь, что нам нечего обсуждать?
— Не обвиняй меня, ты! — Она ткнула мужа в грудь. — Не смей меня обвинять! Не я изменяла тебе! Не я прижила сына, из-за которого теперь страдают наши дети! Не я умалчивала об этом восемнадцать лет. Я наблюдала за тобой, когда называли претендентов на трон, и видела выражение твоих глаз. Тебе хочется признать его, Том, неужели ты сам не понимаешь? Ты просто умираешь от желания, чтобы все узнали, что он твой сын. Ну что ж, пусть узнают! Но не жди, что я останусь с тобой. Мне и так тяжело работать с тобой в одном месте и выполнять твои приказы день за днем! Ты никогда не думал, как меня все начнут жалеть, когда все выяснится?
— Давай не будем никому сообщать. Пойдем вместе к психологу. Надо спасать нашу семью, Клэр.
Она отступила на шаг, потом, воздев руки к потолку, проговорила:
— Я не хочу быть вместе с тобой, Том. Он запаниковал.
— Клэр, пожалуйста…
— Нет… — Она отступила еще на шаг. — Не хочу, у меня такое чувство, будто меня предали, и я злюсь на тебя, и готова… просто броситься на тебя в любой момент! Это такой стресс, что каждое утро я встаю и не знаю, смогу ли весь день работать. В учительской я выслушиваю твои распоряжения, когда все, что мне хочется делать, — это сыпать проклятьями. Завидев тебя в коридоре, я обхожу тебя за две мили. И я больше не могу притворяться перед детьми за столом.
— Подумай, что ты говоришь! Клэр, что с тобой случилось? Это несправедливо. А как же уважение, ведь мы обещали всегда уважать друг друга, когда ссоримся?
— Его нет, — она заговорила спокойнее. — Вот что пугает меня больше всего, Том. Я теперь не уважаю тебя. И когда я поняла это, то поняла и то, что все эти годы твердила банальности. Уважение — легко о нем говорить, когда твой брак не подвергался никаким испытаниям. Сейчас я отношусь ко всему этому совсем по-другому.
— Мне противно это слышать!
— Или я опротивела?
— Перестань, Клэр, разве я когда-нибудь давал тебе повод так считать? Мне противна твоя надменность, эта хорошо рассчитанная холодность, которую ты можешь по желанию включать, словно душ. Тебе словно бы нравится меня наказывать. Ты обращаешься со мной так, будто мой грех нельзя простить.
— Да, сейчас я не могу тебя простить, особенно когда мне каждый день об этом напоминает твой сын, входя ко мне на урок.
— Если ты хочешь, чтобы его перевели, я так и поступлю. Я уже говорил тебе это.
— Перевод не поможет. Он существует, и он твой. И его мать живет здесь поблизости, и ты с ней виделся. Я не могу больше все это выносить, поэтому и хочу развестись.
Сжав зубы, Том проговорил:
— Между мной и Моникой Аренс ничего нет. Почему ты мне не веришь?
— Я хотела бы, Том… хотела бы. Почему ты не рассказал мне о том, что встречался с ней тогда, в автомобиле?
— Я… — Подняв руки, он бессильно уронил их. — Я не знаю. Я должен был, но не смог. Извини. Я боялся.
— И я тоже боюсь. Неужели непонятно?
— Тогда почему ты сбегаешь от меня?
— Потому что мне требуется время, Том. — Она прижала руку к сердцу, ее голос звучал мягче. — Я не могу простить тебя. Я не могу видеть тебя. Я не могу спать с тобой. И я не знаю, что сказать детям. Мне нужно время.
— Сколько времени?
— Не знаю.
Чем меньше она злилась, тем страшнее становилось Тому.
— Клэр, пожалуйста, не делай этого.
— Я должна.
— Нет, не должна.
Он взял ее за руку, но она отвернулась.
— Не надо. Я уже все решила, — спокойно произнесла Клэр.
— Мы могли бы…
— Пожалуйста, не начинай сначала, Том. Потрясенный всем услышанным, он отвернулся к окну и к семейным фотографиям на подоконнике. На фоне темноты снаружи его отражение казалось силуэтом без лица. Лампы дневного света окружали этот силуэт сиянием. Он видел и отражение Клэр. Она стояла напротив его стола, высоко подняв голову, и смотрела в спину мужа. Вся ее поза выражала решимость. Том вздохнул и потерянно спросил:
— А как же дети?
— Они останутся с тем из нас, кто будет жить в доме.
— Ты не хочешь попытаться все обсудить, даже для их блага?
— Не сейчас.
— Это их убьет. Особенно Челси.
— Я знаю. Это тяжелее всего.
Том чувствовал себя так, словно ему поставили капельницу с какой-то огненной жидкостью и теперь она заполняла все его вены, начиная от сердца. Он умоляюще произнес:
— Тогда попытайся, Клэр, ради детей.
Если бы она продолжала злиться, он мог бы надеяться на то, что есть смысл продолжать спор, но она говорила с ним так спокойно, как с ребенком, которого укладывала спать.
— Я не могу, Том. Ради себя.
— Клэр! — Он сделал два шага по направлению к ней, но она слегка отшатнулась, словно предупреждая его не прикасаться к ней. — Господи, — потерянно прошептал он, и тяжело опустившись в кресло, закрыл лицо рукой.
Прошла минута. Две. Клэр стояла, не двигаясь, ожидая, а идея развода как будто нависала над ними, ширясь и захватывая все большее пространство. Том опустил руку и посмотрел не жену.
— Клэр, я люблю тебя, — вложив в эти слова все, сказал он. — Пожалуйста, не делай этого.
— Я не могу иначе, Том. Я знаю, ты мне не поверишь, но не только ты испуган. Я сама боюсь. — Она прижала руки к груди. — Я всегда была из тех женщин, что любят очень сильно, и всегда в глубине души боялась, что не смогу жить без тебя. Я всегда думала: «Он женился на мне, потому что был вынужден», и все эти сомнения разъедали мою душу и заставляли считать, что я любила тебя больше, чем ты меня. А потом всплыла вся эта история и та… та испуганная женщина внутри меня победила. Я и не знала, что она там есть, но потом она заявила о себе, а я думала: «Откуда она? Ведь это все не я говорю, и не я так поступаю?» Но сейчас мне приходится быть такой. Мне приходится отдаляться от тебя, иначе мне очень больно. Ты можешь понять это, Том?
Он попытался ответить, но перехватило горло.
— Н… нет, — наконец выговорил он надтреснутым голосом.
Клэр продолжала так же спокойно, без слез:
— Как ты можешь это понять, когда я сама не понимаю?
Она подошла, глядя на фотографии — их семья, такая счастливая и беззаботная. Клэр прикасалась к рамкам так, словно гладила по головкам их детей, когда они были еще совсем маленькими.
— Прости меня, Клэр. Сколько раз мне надо повторять это?
— Не надо повторять.
— Тогда почему ты не дашь нам еще хотя бы один шанс?
— Не знаю, Том. Мне больше нечего сказать.
Наступила тишина, прерываемая только музыкой, доносящейся из зала, где танцевали их дети. Он вздохнул и вытер глаза. Потом она взяла одну из фотографий и некоторое время внимательно рассматривала ее, прежде чем поставить на место, осторожно, будто вор, знающий, что в соседней комнате спят хозяева. Наконец Клэр повернулась и сказала:
— Пусть мне придется уйти. Ты можешь остаться в доме, если хочешь.
Том подумал, правда ли это, что человек может умереть от разбитого сердца.
— Я не могу так поступить. Не могу заставить тебя уйти.
— Раз я настаиваю на разъезде, то я и должна уйти.
— Детям и без этого будет плохо.
— Значит, ты хочешь, чтобы я осталась, а сам уйдешь?
— Я хочу, чтобы мы оба остались, Клэр, разве это непонятно?
Он почувствовал, что сейчас расплачется в голос. Она подошла к двери и спокойно произнесла:
— Я уезжаю.
Том подскочил, обежав вокруг стола, схватил жену за руку.
— Клэр… — Еще никогда в жизни он не был так напуган. — Господи… — Она даже не вырывалась, этого не требовалось, ведь их отдаление произошло много дней назад. — Куда ты пойдешь?