— Челси? — и открыла дверь, но не зашла, а осталась стоять со скрещенными руками, облокотившись о косяк.
Челси, склонившись над раковиной, оттирала лицо.
— Челси, — тихо повторила Клэр, испуганная тем, что не знала, как себя вести и что говорить. Ни одно практическое занятие не подготовило ее к подобному моменту. — Почему?
Дочь повернула кран и зарылась лицом в полотенце. Клэр подождала, пока Челси открыла глаза, но та смотрела прямо перед собой, в зеркало, как будто была в ванной одна.
— Это из-за нас с папой?
Челси опустила руки, все еще сжимая полотенце. Постояла неподвижно, прежде чем прошептать:
— Не знаю.
Из крана капала вода, если бы Том жил дома, он давно бы починил этот кран. Ничто больше не нарушало тишину. Том, Том, я не знаю, что сказать.
— Ты сегодня выпивала?
У Челси задрожали губы и подбородок. Повесив голову, она кивнула, удерживая слезы.
— Ты принимала наркотики?
Она отрицательно помотала головой.
— Ты занималась с ним сексом?
— Нет, ма. — Дочь жалобно смотрела на Клэр. Ее лицо снова стало девчачьим, несмотря на взлохмаченную, проститутскую прическу. — Честно, ма.
— Я тебе верю.
— Ты расскажешь папе?
— Да, Челси. Я должна. Я не знаю, как самой с этим справиться. Тебе не позволяют посещать такие места. Ты пришла поздно и употребляла алкоголь. Он должен об этом знать.
— Тогда он вернется домой?
Это был момент, когда сердце Клэр окончательно разбилось. Стоя в ванной и глядя, как из глаз ее несчастной, бледной, запутавшейся дочери брызнули слезы, Клэр почувствовала, что у нее самой защипало в глазах.
— Вот почему ты это сделала? — мягко спросила она. — Чтобы папочка вернулся домой?
Челси разрыдалась, бросаясь к матери, прижимаясь к ней и прерывисто бормоча:
— Я не знаю, ма, м… может быть, здесь так плохо б… без него. Пожалуйста, скажи ему, чтобы он в… возвращался и жил с нами! Пожалуйста, ма! Без него все н… не так, и я не знаю, почему ты с нами так поступаешь!
Чувство вины, страх, любовь. Все это смешалось и со страшной силой обрушилось на Клэр. Ей было так больно, как никогда прежде. Обнимая Челси и думая, на какие отчаянные шаги готова ее дочь, чтобы добиться объединения семьи, Клэр поняла, что сейчас она на краю чего-то гораздо большего, чем просто расторжение брака. Она порывисто гладила Челси по голове, пытаясь успокоить ее.
— Мы с папой договорились пойти к консультанту по семейным вопросам. Мы собираемся во всем разобраться.
— П… правда? — Челси отклонилась, шмыгая носом.
— Да, первая встреча уже запланирована на следующую неделю.
— И это значит, что папа прямо сейчас вернется?
— Нет, милая, не прямо сейчас.
— Но… но почему? — Челси снова шмыгнула носом. — Если ты хочешь, чтобы все было как раньше, то зачем это откладывать?
Клэр достала бумажные салфетки и подала их Челси, которая стала промокать лицо и вытирать нос.
— Затем, что вначале нам надо решить некоторые проблемы.
— Какие проблемы?
— С Кентом Аренсом, например.
— И с мистером Хэндельмэном?
— Мистером Хэндельмэном?
— Некоторые ребята говорят, что вы с ним встречаетесь.
— Какая нелепость! Вовсе мы не встречаемся!
— Но ты же проводишь с ним много времени на репетициях, и он в тебя влюблен, разве нет?
Клэр растерялась и почувствовала, что краснеет. Челси заныла:
— Ой, ма, только не говори, что все это правда! Между вами действительно что-то есть, а? Боже, ма, как ты могла?
— Я же тебе сказала, ничего между нами нет! И как случилось, что разговор вдруг перевелся на меня? Мы говорили о тебе и о твоем вопиющем поведении сегодня. За этим последует наказание, и ты об этом знаешь, Челси.
— Да, знаю.
— Но я… — Клэр потерла лоб. — Я просто… не готова справиться с этим сама. Мне придется обсудить это с твоим отцом. А пока что завтра тебе запрещается выходить из дому и ни в коем случае нельзя водить машину. Отдашь мне ключи.
Челси послушно ответила:
— Хорошо, мама.
Она отправилась в свою комнату, а Клэр, оставшись одна, вытерла глаза и почувствовала, как любовь к дочери заполняет ее и душит, сплетаясь в груди в тугой комок с разочарованием и страхом за нее. Она ощущала свое одиночество и была потрясена, не уверена в себе и в том, что управляло сейчас ее жизнью: муж, дети, Кент, Моника, спектакль и ее ошибочное поведение с Хэндельмэном, обвинения Челси и ее разочарование в матери.
Огромная родительская вина тяжелым грузом легла ей на плечи. Клэр вся сжалась, мечтая об одном — чтобы Том оказался рядом, и последние два месяца исчезли из их жизни. Наконец она смахнула слезы и пошла в комнату Челси, чтобы забрать ключи. Дочь положила ключи ей в руку, и внезапная покорность Челси показалась Клэр самым печальным итогом этого ужасного дня. Она подумала, что еще не сказана одна жизненно важная фраза, та, услышать которую ей было так же необходимо, как и Челси.
— Челси, ты же знаешь, что я люблю тебя, правда?
— Да, наверное. — Она не смотрела на мать. — Но в последнее время я в этом сомневалась.
— Люблю… очень. Но родители тоже не безупречны. Иногда мы поступаем неправильно, хоть и считаем, что всегда правы. А иногда и дети ведут себя так же, верно?
Челси грустно покачала головой, отказываясь смотреть матери в глаза. Они стояли в дверях, освещенные только желтым светом настольной лампы и окруженные девчачьими безделушками, которые за последние два года все чаще уступали место личным вещам молодой женщины: помпоны и блеск для губ на одном туалетном столике, куклы и нейлоновые чулки на одном кресле, коробочка для украшений в форме эльфа рядом с плакатом Рода Стюарта. Полночные тени окутывали их обеих, и обе они ощущали ту печаль, что сопутствует взрослению. Было поздно, они обе ужасно устали. Клэр перевела взгляд на Челси и вздохнула, словно подводя итог их мыслям.
— Что ж… ты меня не обнимешь? Челси робко выполнила просьбу.
— Я люблю тебя, — сказала Клэр.
— Я тоже тебя люблю.
— Завтра убери в комнате и погладь свои вещи, увидимся, когда я вернусь домой в начале седьмого. Тогда обо всем поговорим.
Челси кивнула, не поднимая головы.
На следующее утро часть времени родительских собраний была выделена специально для тех учителей, чьи дети посещали Хамфри. Том и Клэр должны были встретиться с учителями Робби и Челси между 8.00 и 8.30.
Клэр пришла на пятнадцать минут раньше. В кабинете Тома горел свет, хотя в приемной было пусто и темно. Гарднер работал за своим столом, когда Клэр остановилась в дверях. В синевато-сером костюме, который ей всегда нравился, и красивом галстуке, купленном ею прошлым летом, Том казался полностью погруженным в работу и не замечал ее присутствия. Его подтянутая фигура была создана для хорошо сшитых вещей. Глядя на него, тщательно одетого и ухоженного, Клэр понимала, что муж все еще в состоянии ее волновать. Вчера, когда она наблюдала за его беседой с Моникой Аренс, ее просто захлестнула слепящая волна ревности. Над чем они смеялись? Сколько еще раз они вот так разговаривали друг с другом и смеялись? А может, они собирались вместе с Кентом, чтобы Том мог узнать мальчика поближе? А если благодаря этим встречам он узнал поближе и Монику? Представляя себе всех их вместе, втроем, Клэр ощутила резкую боль в груди, осознав, что никогда не переставала любить своего мужа.
— Том? — позвала она, и он поднял голову. На его лице не было ни улыбки, ни этого просящего взгляда, который она привыкла видеть с тех пор, как выгнала его.
— Ты на пятнадцать минут раньше.
— Да, я знаю. Можно зайти?
— Я занят бюджетными вопросами, и это необходимо решить срочно.
— У меня тоже очень важное дело.
С недовольным видом бросив карандаш, он сказал:
— Ну ладно.
Клэр закрыла дверь и села в кресло для посетителей.
— Почему, интересно, я чувствую себя, как одна из твоих учениц, которую вызвали сюда разбираться?
— Может, потому, что ты в чем-то виновата, Клэр?