— Конечно, — ответил он, стараясь, чтобы голос звучал естественно, и высовывая голову из шкафчика, но все же придерживаясь за открытую дверцу, потому что ощущал дрожь в коленях.
Кент, перекинув ногу через скамейку, уселся верхом.
— Почему ты не садишься? — спросил он.
Робби показалось трудным сидеть лицом к лицу со сводным братом.
— Нет, мне… и здесь хорошо. Что ты хотел сказать? Глядя на него снизу вверх, Кент ответил:
— Я познакомился с нашим дедушкой.
Оттого, что Кент упомянул об их общих корнях, даже таким осторожным образом, у Робби исчезла дрожь в коленях. Он тоже оседлал скамью в шести футах от сводного брата и прямо взглянул тому в глаза.
— Как? — тихо спросил он.
— Твой отец пригласил меня к нему и познакомил нас.
— Когда?
— Пару недель назад. И еще я встретил там нашего дядю Райана и всех его детей.
Они немного помолчали, привыкая к мысли, что имеют общих родственников, и обдумывая идею о том, что и между ними двумя могут возникнуть какие-то отношения. Но каждый боялся предложить это первым. Наконец Робби спросил:
— И как тебе эта встреча?
Кент помотал головой, переживая все заново.
— Я просто обалдел.
Оба парня представили себе всю картину. Робби признался:
— Забавно, как раз по дороге сюда я думал об этом, о моих двоюродных сестрах и брате, и что ты никогда не знал их, и никогда не бывал в гостях у дедушки с бабушкой, как я, и как плохо, что тебе всего этого не хватало.
— Ты думал об этом? Правда? Робби пожал плечами.
— Такие вещи — большая часть детства. Наверное, я не понимал этого до тех пор, пока не подумал, что ты рос без них.
— У меня нет других дедушки с бабушкой. Были, когда я был маленьким, но я их не очень хорошо помню. У меня здесь есть тетя, у нее двое детей, но мы с ними почти незнакомы. Я не думал, когда мы переезжали сюда, что здесь встречусь с дедушкой. Он классный.
— Да, что надо, правда? Иногда он гостит у нас, когда папа с мамой куда-нибудь уезжают вдвоем. То есть… когда раньше уезжали. Теперь они… ну, ты знаешь… то есть они больше не живут вместе.
Последние слова он проговорил упавшим голосом, разглядывая полированное дерево скамейки.
— Наверное, это из-за того, что мы с мамой сюда переехали.
Робби пожал плечами. Указательным пальцем он все водил и водил по золотистой полоске на дереве, пока след от пальца не вырос до размеров указки.
— Не знаю. Мама словно сошла с ума, знаешь? Она выгнала отца, и он переехал к деду, а у Челси поехала крыша, и она стала дружить с какими-то распущенными ребятами, и… я не знаю, с нашей семьей сейчас что-то творится.
— Мне очень жаль.
— Да… ну… это же не твоя вина.
— А мне кажется, что моя.
— Нет… просто… — Робби не смог выразить, что он чувствовал. Он перестал водить пальцем по скамейке и теперь сидел неподвижно, глядя на пятно. Потом посмотрел на сводного брата. — Эй, можно у тебя кое-что спросить?
— Конечно.
— А ты не распсихуешься?
— Не так просто заставить меня распсиховаться.
— Да ну? — Робби сощурил глаза с легкой насмешкой. — Вроде того случая, когда ты ворвался к нам в дом?
— А, тогда. Прошу прощения. Я вроде как потерял самообладание.
— Ага, мы заметили.
— Знаю, что не должен был так поступать, но ты бы попробовал оказаться на моем месте, я бы посмотрел на твою реакцию.
— Да уж, пожалуй. Как будто у тебя над ухом выстрелили из пушки, верно?
Впервые в их глазах появилась тень улыбки, и молчание было уже не таким напряженным. Оно продлилось некоторое время, пока Кент не вернулся к теме разговора.
— Так… о чем ты хотел спросить?
— Ну… это трудно сказать.
— Все трудно сказать. Говори.
Робби набрал побольше воздуха для храбрости.
— Хорошо, скажу. Как ты думаешь, мой отец и твоя мать не крутят любовь?
К удивлению Робби, Кент не обиделся. Он сразу и прямо ответил:
— Нет, не думаю. Я бы об этом знал.
— А моя мама считает, что крутят. Поэтому она его и выставила.
— Нет, я честно считаю, что между ними ничего нет.
— А он… ну, не крутится у вас дома?
— Нет. Он был у нас всего однажды, тогда, когда начал подозревать, кто я, и пришел спросить об этом мою мать.
— Значит, ты не считаешь, что они ходят на свидания, или… тайно где-то встречаются?
— Нет. Говоря по правде, моя мама вообще ни с кем не встречается. Все, для чего она живет, — это работа. И я, конечно. Она из тех, кто добивается всего своими силами, а остальное ее не интересует.
— Значит, моя ревнует и выходит из себя попусту?
— Ну, еще же есть я. Она не слишком рада, что я учусь в вашей школе, это я тебе могу сказать.
— Я тоже вначале не был рад, но преодолел себя. Почему она не может?
— Ты преодолел себя?
Робби снова неопределенно дернул плечом.
— Кажется, да. Ты никогда не зазнавался, и к концу сезона мы сработались и на футбольном поле, так что… наверно, я немного повзрослел и попробовал поставить себя на твое место. Я бы тоже захотел узнать, кто мой отец и дед. А кто бы не хотел?
Сейчас они впервые были откровенны друг с другом, и оба представили себе, как в будущем они смогут стать хорошими друзьями, больше чем просто друзьями. Кент попытался высказать то, о чем они оба думали.
— Как ты думаешь, мы сможем когда-нибудь, ну, не знаю, делать что-нибудь вместе? Не совсем как братья, но…
— А ты бы хотел?
— Может быть. — И после паузы: — Да, конечно, хотел бы. Но твоей маме это бы не понравилось.
— Маме бы пришлось к этому привыкнуть.
— И твоей сестре уж, конечно бы, не понравилось.
— Слушай, когда она с тобой только познакомилась, ты ей очень понравился. Не знаю, что произошло, но до этого она считала тебя самым лучшим парнем.