Я подняла глаза.
Этот взгляд. Его невозможно было прочесть, в нем одновременно сочеталась безразличие и очарование, холодность и всепоглощающее искушение.
Подождать... но что ждать? Я вновь опустила взгляд на страницы, рот продолжал двигаться, словно на автопилоте.
Холодное искушение. Вот. Это были лучшие слова, которыми можно было охарактеризовать это. По крайней мере, это звучало лучше, чем социопат.
Я осознанно встречалась взглядами, только с противоположной частью комнаты на протяжении нескольких страниц, но его взгляд... приклеился ко мне. Прожигал, как после прикосновения руки любовника. От этого мои щеки покраснели, и я надеялась, что румянец был незаметен в тусклом свете флуоресцентных ламп.
Мой мозг закипел, пока мои губы и язык продолжали двигаться.
Взгляни еще раз — и ты увидишь, что это не так. Уловки сознания. Просто на мгновенье тебе показалось, что ты увидела знакомое лицо среди незнакомцев. Хотя ты только единожды видела его в общем зале.
Хотя, почему лицо мужчины, так глубоко отпечаталось, от такой короткой встречи...
По правде говоря, он был симпатичным. На любителя — без типичной американской привлекательной внешности. Намного мрачней. Проницательная и опасная харизматичная порода.
Конечно же, я хорошо знала, что внешность обманчива. Мой бывший, который ударил меня так, что разорвалась барабанная перепонка и вывихнулась челюсть, был красив по-американски. Блондин. Карие глаза, которые казались зелеными на солнце, и эта улыбка. Дайте ему золотистого лабрадора и футбольный мяч, и картинка идеальна.
Дайте ему пластиковый стакан — наполовину с колой, наполовину с ромом — и он становился совсем другим.
Это единственная причина, почему 802267 привлекательный такой. Он совсем не такой как Джастин. Светловолосый, улыбающийся Джастин.
Этот пронумерованный, безымянный незнакомец… он облажался. В прошлом. Облажался, довольно жестко, что его заперли, и абсолютная честность этого, приняла неожиданные повороты. Потому, что какими бы не оказались преступления Джастина — пьяные дебоши за рулем или дома — они будут наказаны. Если он не перестанет пить, что-то ужасное ожидает его. И уверенность в этом факте, с неизвестностью, которая могла случиться и когда, была сокрушительной.
Но этот мужчина, с его карими глазами, темными волосами и темной щетиной... Мужчина, как он, который сидел за четыре ряда, третье место с конца... Я знала, где он сидит и, где стоит. Я знала, где он спит — за толстой металлической дверью. И почему-то он казался неопасным.
Я посмотрела украдкой снова.
Его взгляд был, словно сильные мужские руки, держащие птенца — вроде бы надежные, но проницали с потенциальной невозможной жестокостью. Выражение лица 802267 само по себе не было жестоким, но это мистический взгляд... от него можно было ждать, все что угодно. Ему нельзя доверять.
Прекрати смотреть.
Я встречалась взглядами с мужчинами вокруг него, но он всех затмевал собой. То как он сидел, расставив ноги, поддавшись бедрами вперед, руки небрежно сложены на коленях. Словно это чей-то двор. Словно он зажимал между двумя пальцами горлышко бутылки с пивом, и солнце припекало его затылок. Его глаза были настороженны, и я чувствовала их на себе. Чувствовала, как они впитывали каждое слово, что я произносила, слизывая их прямо с моих губ.
Казалось, как будто я говорила совсем другие слова заключенному 802267, которые больше никто не мог слышать.
О чем говорит этот взгляд?
О чем же ты думаешь?
Что ты натворил, из-за чего ты лишился свободы? Чтобы заслужить такую жизнь?
Чтобы ты сделал со мной, останься только мы вдвоем здесь? Дрожь по телу.
Но какой вид дрожи?
Перестань смотреть на меня. Но все смотрели на меня — представляли они вещи, от которых мне было бы тошно или нет, им было разрешено смотреть на меня, что они и делали. Тогда почему от взгляда одного мужчины мне жарко, когда от других меня пробивает в холод?
Я взглянула на часы. Почти половина, пришло время начать обсуждение.
Когда я закрыла книгу на захватывающем действии, я услышала гул неодобрения, и от кого-то, — эй, не останавливайтесь.
— Ну, — сказала я, смотря вокруг. На всех кроме 802267. — Ваши мысли? Нам нравится Нейлер? Почему или почему нет? Руки, пожалуйста.
Вначале никто не говорил, но после пары неловких попыток поднялась темная рука.
— Да, — сказала я, указывая на молодого человека.
— Я надеюсь, он отомстит этой суке, которая оставила его умирать.
— А ты не думаешь, что он бы поступил так же, — спросила я, — если бы он был бы в том положении, когда можно было получить прибыль со всей нефти?