— Боже. Люди действительно делают такие гадости друг другу? Как эта девушка?
— В этом месте да. А моя сестра чувствует все это дерьмо за милю.
— Вот что она думает обо мне? Что я хочу загнать тебя в ловушку?
— Черт, если бы я знал, — сказал он вздохнув. — Возможно, ей просто больно от того, что меня не было так долго, а теперь, когда я, наконец, свободен я добровольно держусь в стороне. Возможно, она думает это из-за тебя — она всегда ищет кого-то крайнего. Всегда ищет врага, с которым можно повоевать. Но она успокоится и поймет, что это мой выбор.
— Надеюсь.
— Довольно об этом. Ты хочешь, наконец, получить свой рождественский подарок?
Я моргнула в темноте.
— Ты привез его с собой?
— Да. Ты хочешь его?
— Конечно. Я уже забыла о нем.
Пружины заскрипели и застонали, когда он поднялся. Он не включил лампу, но подключил рождественский подсвечник, погрузив комнату в нежную ауру от их свечения. Я села, прижимая к себе одеяло. Он склонился над своей сумкой и вернулся назад с мягким свертком, неумело упакованным в рождественскую бумагу, как и обещал.
Я сжала его, внутри определенно была ткань.
— Что это.
— Открой. Конечно, он не такой хороший, как тот, что ты подарила мне, — добавил он, его голос, наконец, потеплел.
Я подковырнула скотч и раскрыла бумагу. Шарф — не теплый зимний, который я одалживала ему, а аксессуар. Он был связан из тонкой пряжи, цвет переходил от зеленого к голубому, с вшитой серебряной нитью.
— Красиво, — сказала я, наблюдая, как маленькие крапинки мерцают в тусклом свете.
— Жена одного из моих коллег вяжет их. Она пришла в диспетчерскую с кучей шарфов, и, увидев этот, я сразу подумал о тебе.
В своей памяти я прочитала. «Ты так прекрасно выглядишь в зеленом. Даже не смотря на то, что у тебя голубые глаза, они становятся как океаны, когда ты надеваешь зеленое. А я ни разу не был у океана».
— Мне нравится, — сказала я ему, сжимая шарф обеими руками, и, наклоняясь, чтобы поцеловать его. — Спасибо.
— С Рождеством.
— С Рождеством. — Я любовалась своим подарком, пока Эрик не пересек комнату и выдернул вилку из розетки, накрыв нас тенью.
Он перевернул меня и обнял, его жест получился тяжелым, необходимым и грустным. Его жесткая рука отчаянно прижимала меня к себе. Мне хотелось стать нежной, восприимчивой, пористой, как губка, чтобы впитать в себя все его переживания, облегчить его ношу.
«Словно ты сможешь спасти его». — Представила я, как Кристина насмехается надо мной.
«Нет», — подумала я. Не спасу. Просто поддержу. Дам ему обещание своим телом, что я никуда не денусь. Обещание, к которому не мог прийти мой мозг на прошлой неделе, слишком страшась этой поездки, и ее потенциальных последствий.
Последствия, которые казались такими далекими, сейчас, когда грудь Эрика согревала мою спину, а ровное дыхание обдавало мои волосы.
Я надеялась эти последствия, надуманные страхом и предчувствием, никогда не произойдут.
Но моему желанию не суждено сбыться.
Глава 20
— Я хочу, чтобы ты и моя сестра сходили куда-нибудь сегодня.
Я уставилась на Эрика, руки резко перестали вытирать волосы. Мы были в гостиной, Эрик заправлял диван, я только вышла из душа и оделась. Паула слонялась по дому с момента, как мы проснулись, и, я чувствовала запах бекона и кофе, восхитительные ароматы, гармонирующие с ярким зимним солнцем, сочившимся через занавески.
— Я и Кристина? Куда? — И зачем. Боже милостивый, зачем? После вчерашнего инцидента, единственное, возможно, место встречи могло быть на «Пусть говорят» под лозунгом «Стервозная подружка моего брата должна отстать от него!»
— Выпьете что-нибудь, — сказал он спокойно. Твердо. Он собрал простыни и сложил кучу белья возле дивана, избегая моего взгляда. — Я могу вас подвести, а потом забрать.
— Это самая бредовая мысль, которую я слышала.
Он подобрал вчерашнюю одежду с пола и кинул ее возле наших сумок.
— И потом, мне с трудом верится, что она на это согласится, — добавила я, и села на диван, чтобы нанести макияж. Одно из преимуществ нашего знакомства — я не стеснялась, что Эрик мог увидеть меня не накрашенной. Спасибо исправительному учреждению Казинса.
— Я позабочусь о том, чтобы уговорить Крис, — сказал он. — Я просто хочу, чтобы вы побыли где-то наедине, без меня. Чтобы вы разобрали свои проблемы, как женщина с женщиной.
Я нанесла консилер под глазами, не сводя внимания от пудреницы.