— Он не появится поблизости, — сказала Крис. — Это было написано на его лице. Он трус, когда не под кайфом. А он определенно не под кайфом, раз так разжирел. Черт… хотела бы я знать, как можно так располнеть на тюремном пайке.
Шутка — похоже, окончательно расслабила Эрика. Я чувствовала его облегчение, от того что конфронтация, наконец, закончилась и была решена, так же ясно, как могла чувствовать солнце на своих волосах.
— Маме рассказать? — спросил Крис.
Эрик казался задумчивым, пока припарковывал грузовик.
— Не сегодня, по крайней мере. Давай решим это завтра, может быть.
Крис кивнула и распахнула пассажирскую дверь. Она интуитивно догадалась, по включенному мотору, что нам требовалась минутка наедине, и молча, захлопнула дверь. Как только ее поглотил свет в кухне, Эрик откинулся на своем сидении.
— Черт подери.
— Все в порядке, правда. Я в порядке. Крис в порядке.
— У меня вся кожа зудит, от того что он просто взглянул на тебя.
— Я в порядке. Правда. Все эти пятницы в Казинсе хорошо меня подготовили. И Крис была внимательна, чтобы не рассказать ему кто я такая.
— Все равно…
— Я очень горжусь тем, — сказала я, — как ты сдержал себя.
Казалось, Эрик не слышал меня. Он уронил лоб на руль, и издал звук абсолютного горя и поражения.
— Боже. Если бы с тобой что-нибудь случилось…
Я потерла его спину.
— Но ничего не произошло. Твоя сестра прикрыла меня и все такое. В этом не было необходимости, но она все равно это сделала.
Он выпрямился и посмотрел мне в глаза.
— Правда? — Она была напугана около минуты, а потом превратилась в бульдога. — Я слегка улыбнулась.
Он протяжно и громко выдохнул. Я сменила тему.
— Кстати, кто эта девушка, которая сказала, что ты выглядишь о-о-очень хорошо?
Его ноздри затрепетали от легкого смешка, говоря мне, что мой вопрос смешон. И что в данный момент он был благодарен за небольшую глупость.
— Просто бывшая одного из моих приятелей.
— И хорошо.
Какое-то время мы молчали, я смотрела на Эрика, он уставился прямо перед собой.
— Ты испугался, — сказала я, увидев его рядом со мной.
— Конечно. И мне до сих пор страшно.
— Почему?
— Из-за того что могло случиться. Ты знаешь, что он сделал с моей сестрой…, во всяком случае — суть произошедшего.
— Ты боялся потерять меня?
Он снова уронил голову.
— Энни…
— Я тоже боюсь потерять тебя. Если ты нарвешься на кого-то, как он, то тебя покалечат, или убьют, или посадят. — Я медленно выводила круги на его спине. — В этом мы схожи.
— Я знаю.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне, если со мной что-нибудь случится — чего не произойдет — ты не станешь делать, то, что сделал ради сестры. Потому что ты будешь нужен мне рядом, помочь мне исцелиться, намного сильней, чем чувствовать, что справедливость восторжествовала. Ты можешь пообещать мне это?
— Я не знаю.
Пришла моя очередь вздыхать, и моя рука замерла на его спине.
— Я понимаю, что ты не ценишь свою шкуру, так как бы мне хотелось, поэтому я не прошу тебя понять, или сделать это ради твоего блага. Я прошу тебя об этом ради себя. Ты нужен мне рядом. В безопасности. И на свободе. Мне не нужно чувствовать себя отомщенной. Мне только нужно чувствовать тебя рядом, когда я засыпаю.
Слабый кивок.
Я сжала его затылок.
— Пообещай мне.
Его бездонно карие глаза удерживали мой взгляд.
— Я обещаю. — Он поцеловал меня в губы, затем снова. И проговорил мне прямо в рот, согревая словами мои губы. — Я обещаю. Я буду рядом.
— Хорошо… — на сердце сразу стало легче, и я вздохнула полной грудью.
— Хорошо.
Я жестко поцеловала его, яростно прижимаясь к губам, без нежности и ласки, и крепко сжала его руками, как в тисках. Самое могущественное тело, которое я когда-либо знала, и все же я держала его, словно он может потеряться в мгновение ока. А он мог. Может быть, поэтому он так защищал свою сестру? Потому что он знал, насколько это больно быть так близко к потере любимых? Это делает мои требования эгоистичными, но мне все равно. Его безопасность и его будущее, значили для меня больше, чем все остальное. Это было похоже на материнскую заботу, с такой сильной привязанностью, что пробирала до мозга костей и мышц.
Он убрал волосы с моего виска, и посмотрел мне в глаза.
— Ты самое дорогое, что есть в моей жизни. Если я так сильно нужен тебе в твоей жизни, что ты требуешь от меня такие обещания, то я дам тебе их.