Я никогда никого не встречал с Южной Каролины...
...но я люблю блюграсс.
...но я зарезал мужчину на смерть в Теннесси.
...но я слышал, что девушки там, на вкус, как персики.
— Какая там погода? — спросил он.
— Хорошая, — сказала я тупо, кивая. Испуганно. Как будто загипнотизированная. — На самом деле, хорошая.
Его взгляд упал с моих глаз к моему рту, и я чувствовала его как поцелуй. Его губы были приоткрыты, нижняя губа была полнее верхней.
— Настоящее жаркое лето, — сказал он.
— Довольно жаркое, — я сглотнула, горло пересохло. — Иногда.
— Я скучаю по лету. На свободе.
— Я не сомневаюсь.
— Скучаю по пиву. Плаванью в озере. По чувству, когда мои волосы высыхают на солнце.
Он поделил свои мысли на маленькие кусочки, держа меня голодной, чуть ли не умирая от ожидания того, что же он скажет дальше.
— Я не сомневаюсь, — я предположила.
— Я скучаю по многим вещам, — он сказал это низким голосом, с каждой буквы капала патока, густая с черными липкими сладкими намерениями.
Этот мужчина... может он и не мог писать, но пара его слов, которые он сказал шепотом, говорили о многом.
Голос офицера ворвался как лай.
— Коллиер. Назад. — 802267 послушно выпрямился. Коллиер. Жар его тела ушел вместе с ним.
Наши локти почти соприкасались, лица были так близко, чтобы прошептать секреты. А разве не это он делал? Шептала ли я в ответ? Я даже не могу сказать, кто подтолкнул нас так близко друг к другу. Я только могу сказать вам, что я не отстранилась. Поэтому получалось, что в мире ровно два человека, чья близость меня не отпугивала — Коллиер и мой папочка.
— Ну, я пойду, пока сессия не закончилась. — Сказала я, глядя на его руки. На эти пальцы, по-прежнему так смерено сцепленные. Затем его глаза. — Увидимся на следующей неделе, если тебе нужна помощь.
— Это свидание.
Я встала и откатила свой стул, рискнув только на мимолетный взгляд. Но этого хватило, чтобы мое тело по-новому охватило его странным, пугающим жаром. Я отыскала ближайшее ожидающее лицо, с такой слабостью, словно была пьяна.
Я почувствовала, когда Коллиер ушел, как охлаждающая прохлада, накатившаяся от летнего шторма, заполнив мои легкие и вернув мое здравомыслие.
Глава 3
Этот мужчина преследовал меня.
Я бесконечное количество раз прокручивала у себя в голове нашу встречу, шокированная и смущенная тем, что он позволил себе так приблизиться. Так близко, что я могла чувствовать запах его кожи.
Я представляла себе его манеры. Эдакий, расчетливый, очаровательный человек. Если бы я не была осторожна, он бы мог выпытать имена моих родителей и друзей, а также заставить привозить ему наркотики, держа их во рту. Это то, как выглядит вымогательство. По крайней мере, на ТВ.
Но самой важной вещью, которая меня волновала больше всего, и мне пришлось долго доходить до этого — меня привлекал плохой мужчина.
Не умеющий вести себя парень и расточительный сексуально-озабоченный заключенный, который натворил, одному Богу известно что, от чего и попал за решетку... Это всего несколько нарушений, но и этого с лихвой хватило. Я не могла идти на поводу своего полового влечения и ответить Коллиеру. Они оба были в равной степени опасными.
Я пыталась, чтобы моя навязчивая идея превратилась в практическую вуаль. В понедельник я расхаживала по пыльной библиотеке, ища, чем бы мне заняться. Я позвонила в Казинс, и после того, как меня перекидывали от одного персонала к другому, я, наконец-то, была подсоединена к надзирателю. Я сделала запрос, и получила положительный ответ. И уже в следующую пятницу я приехала, таща огромный чемодан, который со временем стал хрупким. После утреннего быстрого досмотра с Шондой, я положила чемодан на стол перед Райаном.
— У меня есть разрешение от надзирателя, чтобы принести это заключенному 802267.
Он просмотрел дело.
— Что ж, все верно. Я пошлю.
Когда Шонда и офицер-мужчина провели меня через длинную комнату отдыха, мне уже не было так страшно, как неделю назад. На меня бросали косые взгляды, не значительный шум и негромкий гул, сообщающий об интересе, носящим сексуальный характер, и задорное «Эй, мисс Гудхауз!» от Уоллеса, я не могла, вспомнить всего протокола, но была уверена, что мое ответное приветствие являлось нарушением того или иного правила, поэтому я смотрела вперед и держала рот на замке.
Я чувствовала себя уверенной настолько, насколько только было возможным надеяться в моем случае, пока мы не прошли центральную площадку. Сразу за ней находилась территория «белых» заключенных, среди которых сидел и Коллиер, как я и ожидала. За тем же столом.