— Кажется, любыми. Он совсем новичок в этом деле, но у него дома есть всевозможные горшки и террариумы. У него даже есть орхидея. Хотя мне кажется, ей не очень хорошо. Ему бы пригодился совет эксперта, такого как ты.
— Думаешь, ему понравятся старые журналы про садоводство?
Прежде чем я успела ответить, что понятия не имею, она поднялась и направилась в прачечную комнату. Определенно я вернусь домой с чемоданом на десять фунтов тяжелее, чем когда приехала. Но я улыбалась. У двух людей, которые были мне совсем не безразличны, появится связь, даже если она проявлялась только в толстой стопке журналов.
Когда она вернулась, прижимая к груди, целую кипу журналов, я спросила:
— Ты рассказала папе?
— О твоем парне? Прости — твоем кем-бы-он-ни-был.
Я кивнула.
— Я могла упомянуть, что у тебя есть потрясающие новости.
Я закатила глаза.
— Только, пожалуйста, не устраивай большого представления, когда все придут, ладно? Я сама только начала привыкать к отношениям. Не хочу, чтобы меня расспрашивали перед половиной родственников. Я не хочу… — Я тяжело вздохнула. — Прежде всего, я не хочу, чтобы меня спрашивали, почему это я ни с кем так долго не встречалась.
Она образно застегнула молнию на своих губах.
— Хорошо. Спасибо. Я расскажу папе сегодня за ужином.
— Твоя бабушка останется на ужин, — напомнила она мне.
— Это нормально. Бабушке можно знать. — Она все равно, так или иначе, узнает это от мамы, если я решу не рассказывать. Они говорили обо всем…, несколько лет назад я подслушала, как они обсуждали мой разрыв, на кухне перед днем Благодарения. И бабушка назвала Джастина «вот говнюк». Женщина, которая считала такие слова как «дерьмо» неприличными, как и подстрекательными, и неприемлемыми. Поэтому должно быть она знает, что он ударил меня. Она никогда не упоминала это при мне, и это доказывало ее осмотрительность к секретам, уважение моей личной жизни, или старую добрую южную неловкость.
Я проглотила кофе, приняла душ, и провела весь полдень, выполняя поручения мамы, касающиеся вечеринки.
Встреча была, как и всегда — веселой, немного хаотичной, шумной, торжественно волнующей. Вечеринка стихла, когда начало опускаться солнце, как и маленькие дети, валились с ног от избытка веселья и сладостей, а мой дядя Кэн начал клевать носом, выпив слишком много Эгг-нога. Мама и ее две сестры занялись уборкой с эффективностью ОМОНа, пока я сплетничала с кузинами, к пяти все обнялись, прыгнули по машинам и помахали на прощание отъезжая, я, мои родители, и бабушка остались на пороге.
Я попыталась представить себя с маленьким ребенком и мужем, как у моей кузины Кэт. Она была всего на год старше меня. Я представила себя и Эрика с каким-нибудь топающим, миниатюрным человечком, разодетым для Рождества, маленькая семья. Конечно, еще слишком рано думать об этом. Слишком рано для наших отношений и слишком рано для меня в частности. И все же, вот она я, стою и фантазирую.
Мы сели ужинать в шесть, и едва разлив вино моя мама сообщила отцу и бабушке, что:
— У Энни есть интересные новости.
— О? — сказал папа.
— Это мужчина, — сказала бабушка.
Я посмотрела на нее.
— Почему ты так уверенна в этом?
Она пожала своими узкими плечами, слишком невинно.
— Тебе двадцать семь, и ты уже шокировала нас, переехав в богом забытое место. Пришло время, когда ты разобьешь наши сердца еще сильней и скажешь, что встречаешься с каким-нибудь испачканным в масле машинным механиком.
Она дразнила — чувство юмора у моей бабушки было всегда с упреками — и я закатила глаза.
— Так ты хочешь объявления или нет?
Она махнула вилкой, как бы говоря, продолжай, давай.
— Похоже, только мама считает эту новость стоящей, да ладно. Я встречаюсь с мужчиной. Он пока еще не мой парень, но мы встречаемся. И он милый, и хорошо ко мне относится. Конец истории.
— Это замечательно, детка, — сказал мой папа, и поднял бокал в небольшом тосте — это все что он мог сказать по поводу мужчины в жизни его дочери, подумала я.
— Не отдавай молоко бесплатно, — предупредила моя бабушка.
— Мне нужно сходить за газетой, — предложила я, — и напомнить тебе в каком веке мы живем?
— Вы двое, — сказала моя мама. — Боже. Давайте не будем говорить об этом в Рождество, хорошо?
— Ты первая начала, — напомнила ей бабушка.
Отец удивил меня, начав расспросы первым.
— Итак, Энни. Чем занимается это молодой человек?
И я выложила ему все то, что и маме, сделав акцент на озеленение, и умолчав о заключении. К счастью разговор затянулся из-за моей бабушки, которая приступила к монологу на тему «Что не так с людьми с Севера», и я была спасена от дальнейших расспросов до конца ужина. В семь тридцать отец повез бабушку домой, а мы с мамой убирали со стола. Включив телевизор, мы собрались посмотреть фильм, который показывали в восемь вечера.