Я опустилась в горячую воду, закрыла глаза, привыкая. С долгим выдохом я оттолкнула все беспокойства из-за драмы в торговом центре, и навсегда отпустила Джастина. Отпустила свою обиду. Освобождая место под более приятные эмоции, вызванные достойным мужчиной.
Вытерев руки, я взяла телефон и прочитала.
«Дорогая… о, что со мной делали эти семь маленьких букв.
Сейчас ты в воздухе, направляешься в теплое место. Не могу выразить, как я завидую тебе. Но, по крайней мере, ты оставила меня с множеством воспоминаний. Моя комната, теперь, менее депрессивная, с тех пор, как ты навестила меня здесь, спала рядом со мной в этой кровати. Я даже могу чувствовать твой запах на простынях. Или я внушил себе это.
Я никогда не был таким парнем, который пишет любовные письма, пока не встретил тебя. Черт, да я никогда не был парнем, который бы вообще писал, и точка. Теперь мне кажется, что я не могу жить без этого, когда ты не здесь. Это унизительно, по-хорошему унизительно, все-то малое, что ты изменила во мне. И хорошо, что есть электронная почта. Это настолько, чертовски, быстрей, чем когда я писал тебе на той машине, а затем переписывал на листок. У меня сводило руку судорогой от всей этой писанины. Кажется, я не говорил тебе об этом. Но мне все равно это нравилось. Было приятно. Тебе не кажется, что прошло уже несколько лет? С тех пор, когда мы писали друг другу те тайные письма? Мне кажется. Невероятно, что прошло всего несколько недель.
Я не могу представить, какой бы была моя жизнь, если бы у меня не было тебя, здесь на свободе. Вероятно, депрессивной. Пустой. Надежда увидеть тебя и воспоминания всех тех вещей, что мы делали, помогали мне пережить дни. Рядом с тобой эти длинные, темные ночи стали намного теплей. Это словно маленькое путешествие в лето, в этой постели с тобой.
Все что мы делали с тех пор, как мы вместе… это намного лучше, чем я представлял тогда. И намного лучше, чем все получилось, как получилось, эти болезненные несколько недель. Но если это то, что требовалось, чтобы ты стала доверять моим намерениям, то я не стал бы ничего менять.
Я задаюсь вопросом, где ты находишься, когда читаешь это. Возможно, стоишь у аэропорта, ожидая поездки. Или, возможно, в кровати. Мне бы хотелось знать, где представлять тебя. Чтобы, возможно, представить себя рядом с тобой.
Уже поздно, и мне скоро пора ложится. К счастью у меня есть ты, о ком я могу помечтать. После того, как я отправлю это, я пойду в кровать и возьму себя в кулак, представив, что это ты прикасаешься ко мне. Возможно, представлю, что ты сверху. Представлю твое обнаженное тело, и, то, как ты выглядишь в свете моей настольной лампы. Теперь-то я знаю наверняка. Я произнесу твое имя, когда кончу, затем засну, и мне приснишься ты. Если вообще что-то приснится. Иногда ты отправляешь меня спать таким удовлетворенным, что мой мозг такой пустой. Как безоблачное небо. Ты, вероятно, не знаешь какого это для мужчины, который провел пять лет взаперти с таким количеством света, шума, и злости. Чувство умиротворенности и свободы. А ты заставляешь меня чувствовать это, только при одной мысли о тебе.
Надеюсь, ты хорошо выспишься, возможно, тебе даже приснюсь я. Уже скучаю.
Твой, Эрик».
Я положила телефон на выступ, и погрузила все кроме носа и рта в горячую, бурлящую воду. В ушах клокотало, словно оргазм физического хаоса. Мне до боли хотелось, чтобы Эрик был здесь со мной. Его большое тело в этой ванной, талантливые пальцы сморщились, от ласк под водой.
Я позволила своим кончикам пальцев сыграть его роль, и, когда я кончила, то мир вокруг меня был теплой, плескающейся водой, а мысли заполнены теплым телом Эрика двигающимся во мне.
Когда я поднялась из ванной на шатких ногах, то я осознала, что даже не отпила своего вина.
Ни у одного напитка в мире не было шанса доставить мне и половину того блаженства, когда этот мужчина был в моей крови.
Глава 16
Мой рейс в Детройт прибыл рано, но Эрик был раньше. Я заметила его возле выдачи багажа, как раз в тот момент, когда достала телефон и собиралась написать ему.
Как мой дом детства казался странно маленьким после стольких месяцев отсутствия, Эрик казался чересчур большим, когда обнял меня. Твердым, теплым, и невероятным. Я так широко улыбалась, когда мы разорвали объятья, что мне пришлось прикусить губу.
— Привет, — сказала я, испытывая приятную застенчивость.
— Добро пожаловать домой.
Разве это место было таковым? Домом? Или может дом, это место из которого я только что вернулась? Я знала только, что неважно, каким бы ужасным иногда казался Мичиган, этот мужчина был таким, чертовски правильным.