Я сделала это на шатких, полуватных ногах, а затем он кинул подушку под мои колени, и обогнул кровать.
— Я помогу тебе, если ты не справишься, — сказал он, — просто отстраняйся. Хорошо?
— Хорошо.
— Мы просто попробуем, очень медленно. — Он потянулся к зеркалу, наклоняя его ниже, отражая, чтобы он там не видел так высоко надо мной. — Попробуй найти подходящий угол. Если у тебя получится, тогда, возможно, я ускорюсь. Но в любой момент, когда станет слишком, подай мне любой знак и я остановлюсь.
— Я знаю.
— Хорошо. — Он с любовью погладил меня по волосам, затем руку, которую я положила на его бедро. — Теперь, соси.
Я снова взяла его в рот, делать это на коленях было намного легче.
— Чувственно и жестко. Хорошо… Проклятье, думаю, когда-нибудь тебе это понравится.
Я сказала ему своим ртом, я обожаю это.
— Да. Черт. Делай, как тебе хочется, детка. Привыкай, потом я покажу тебе другой способ.
Минуту или больше, я брала его для себя, губами, языком и рукой, показывая ему свой голод. Медленно, так медленно, он присоединялся своими толчками, беря борозды правления в свои руки. Чем больше он давал мне, тем пассивнее я становилась. В конце концов, обе его руки оказались на моей голове, обхватив ее, затем удерживали меня неподвижной.
— Ты так хорошо это делаешь, — простонал он. — Ты замечательная.
Было нелегко. Физически мне не доставляло это удовольствия. Но в этом что-то было, в подчинении и покорности, в порабощении, что заводило меня. Что-то в чувстве быть использованной им…, чувствуя себя грязной, немного больше, чем незнакомка.
Его бедра ускорились. Я немного задыхалась. Никаких покалываний в носу или слез, которые я чувствовала с другими парнями, щеки не пылали огнем. Не было удушья. Только его темный, волнующий размер, наполняющий меня таким угрожающим способом. Его мягкая головка, терлась о заднюю часть моего горла. Его глаза без сомнения были на мне.
— Милая, я очень близко. Расслабься.
Я попыталась, но у меня не совсем получилось. Когда его головка врезалась в мое небо, я закрылась. Он вышел, давая, мне несколько минут, чтобы расслабиться. Он отвлек меня от неприятных ощущений, водя своей скользкой короной взад и вперед по моей нижней губе.
— Еще, — предупредил он, и протолкнулся обратно.
На этот раз получилось лучше. Нежные кончики пальцев приподняли мой подбородок, и ракурс стал удобней. Я принимала его всего, пока мое горло не сжалось, и он снова вышел. Ладони, ласкающие мои волосы, казалось, почти окружали заботой, но я жаждала этого, так же, как чувствовать себя грязной.
— Еще. — Он снова вошел до конца. Вместо рвотных позывов я почувствовала только его. Пугающий размер и его угрозу, в столь уязвимом месте моего тела. Его длину, его объем между моих губ. Аромат его кожи и пота. Звуки его напряженного дыхания с такой высоты.
Он отстранился, затем повторил свои действия. Медленно.
— Хорошая девочка.
Его добрые, ласкающие ладони, снова запутались пальцами в моих волосах. Не грубо, но и не сладко. Его бедра становились более беспокойными, немного ускоряясь с каждым толчком, изящество покидало его. Я давилась. Мы останавливались. Он давал мне больше, и я брала это.
— Если можешь, сожми губы крепче. — Он казался таким возбужденным, и мне до боли хотелось угодить ему. Я сделала, как он сказал, обуреваемая отвратительными, свистящими звуками моего дыхания. Он никогда не был таким большим, или грубым, или таким опасным. Ни один мужчина не был таким во время секса.
И я надеялась, что никто и никогда не будет таким, никто кроме Эрика.
— Ты отлично смотришься, — сказал он мне. Насколько я могла судить по его голосу, он смотрел в зеркало. Я попыталась представить нас. Но, возможно, мне не нужно воображение. Я открыла глаза и отыскала отражение. Зеркало стояло под наклоном, так, чтобы он мог видеть мой рот на своем члене, а мне было видно его лицо. Натянутая шея, напряженные черты лица, черные глаза в тусклом освещении расширились, уловив мой взгляд на себе.
— Боже, — пробормотал он, его толчки на мгновение затихли. Мой взгляд воздействовал на него, конечно же, как и все остальное, что делал с ним мой рот.
Я схватила его за бедра, вонзая свои ногти, и он отреагировал, протолкнувшись глубже. Он терял самообладание — это выдавали его суженные глаза и приоткрытые губы.
В своих письмах он признавался, что хотел бы кончить мне в рот. Чтобы я попробовала его. Я ждала это сейчас, с нетерпением, страстно желая этого. Предвкушала это.
Все его тело затряслось.
— Черт, Энни. Я сейчас кончу.
Хорошо. Сделай это. С мощным стоном он подался назад, и вышел. Воздух затопил мой рот и горло, и я с удивлением наблюдала, как он обхватил себя кулаком возле головки, задав жесткий и быстрый такт. Рука дергалась, он ловил воздух, обхватил мое плечо свободной рукой, и сдался. Его разрядка была долгой и горячей, замазав мою ключицу и вершину моей груди.