— Что-то приключилось, Ген...
Джорджи не договорил, потому что парнишка забрался на смотровую вышку, и Джорджи увидел перепуганное лицо. Генти подбежал к нему и схватил за плечи, затряс. При этом рот парня открывался, шевелились губы, но он не мог произнести ни одного связного слова. А из его раскосых глаз сочились слёзы.
Джорджи уверился в том, что стряслось что-то нехорошее. Но как бы ему не хотелось узнать подробности. Выпросить их у Генти было просто невозможно. Парень явно не в себе.
Поэтому Джорджи не стал даже пробовать вытряхнуть из парня слова, вместо этого попытался его обнять, но тот взвизгнул и оттолкнул дозорного от себя, да с такой силой, что Джорджи чуть не свалился с вышки.
— Ты что творишь, полоумный?! — возмутился дозорный, хватаясь за поручни вышки покрепче. — Смерти моей хочешь, Лапоух?
Генти на это лишь протяжно всхлипнул и наконец смог выговорить едва-едва:
— Мн-Нет…
— Так что ты тогда паясничаешь? Что приключилось то, ты меня расскажешь или нет?
— Д-дя-дя… — Генти набрал побольше воздуха в грудь, и разом выпалил: — Дядь-кУ Брика У-уби-ли!
Джорджи прикрыл глаза.
Он думал о смерти и о старосте. И о том, как две эти вещи связать воедино. При этом в груди что-то болезненно надломилось, но Джорджи постарался это чувство запрятать поглубже, и вместо эмоций, мыслить здраво. Рассуждать. Попытаться связать воедино смерть и Брика. Получалось с трудом, не хватало одной существенной детали. И чтобы её узнать Джорджи пришлось открыть глаза и задать у рыдающего Генти один единственный вопрос:
— Кто?
— Бр-б-ром!
Реальность связалась воедино. При этом став как-то разом паскуднее. Староста Брик нравился Джорджи. Он даже его уважал.
Дозорный молча слез с вышки, не забыв захватить с собой арбалет.
Он прошёл к главной кухне довольно быстро. Не смотря вокруг, не слушая и не замечая людей. Он двигался как снаряд, и вскоре достиг цели. Он нашёл их у кухни, они вбили в землю столб и пытались привязать к нему тело неудачливого старосты, глаза которого невинно взирало на мир бельмами мертвеца. Язык выпал изо рта. Лицо навсегда схватил однобокий нервный тик. Это больше походило на лицо шута, и Джорджи на миг показалось, что люди вокруг смеются.
Дозорный направил на тушу Брома арбалет.
Люди вокруг разом прекратили смеяться. Бром в этот миг стоял в окружении прихлебателей, что похлопывали его по могучей спине, и старались улыбаться новому старосте пошире. Но и они замолчали, обнаружив такую неприятность, как дурачок дозорный, что был прежнему старосте верен до чёртиков.
Бром искоса посмотрел на Джорджи и бросил тому, как бы нехотя:
— Пошёл прочь!
Джорджи не двинулся с места.
Вокруг стало заметно тише. Бром обернулся, уже не в силах не замечать дурака.
— Прочь тебе говорю! Или ты никак решил храбрецом заделаться и за старого идиота отомсти…
Джорджи спустил скобу арбалета. Тренькнуло. Хлюпнуло. И вместо глаза у Брома расцвела розочка оперения.
Послышался женский крик. Красавица Кира бросилась к оседающему на землю амбалу охотнику. Джорджи медленно опускал арбалет, наслаждаясь моментом торжества, который тут же омрачился, стоило ему кинуть взгляд на столб, где на единственной верёвке, неказисто свесившись, висел труп прошлого старосты.
Люди вокруг зароптали. Киру вырвало, наивная красавица явно не выдержала вид кровавой слизи на месте глаза нового, и уже мёртвого, старосты. Она с трудом распрямилась, при этом с её волос стекали нити рвоты вперемешку со слюной, она бросилась в сторону Джорджи взбешённой фурией, но её в движении перехватил глава подростков Хэд, он обеими руками как можно крепче прижал Киру к груди и зашагал назад, подальше от Джорджи, девушке же было наплевать. Она рвалась вперёд, её руки сверкали когтями, как у дикой кошки, а изо рта, не прекращаясь ни на миг вырывался крик:
— ТВАРЬ! ТЫ УБИЛ ЕГО СВОЛОЧЬ! ТЫ НАААААС ВСЕХ УБИИИИЛ! ОТПУСТИ, ААААТПУСТИ МЕНЯЯЯ…
Хэд заткнул ей рот меховой варежкой, это погасило на время звук, но не её метания.
Джорджи же молча развернулся и ушёл, обратно, к вышке дозорного.
Забрался по лестнице. Взял в руки тёмный пищащий комочек, и уставился вдаль, такую серую и снежную даль. Там деревья росли без листьев. И дул ветер, холодный до дрожи. Джорджи смотрел очень долго, не обращая внимания на Генти, что беззвучно рыдал, забившись в угол вышки.
Когда стемнело, и Лапоух перестал плакать, к башне заявилась местная шалупонь. Они закинули на вышку глиняный горшок, что, конечно, тут же разбился, окатив Джорджи и Генти брызгами дерьма. Пахло отвратительно, пол сразу стал скользким, и Джорджи, бросившийся к краю, чуть не навернулся вниз.
С земли послышалось:
— Жрите дерьмо, крысы!
Джорджи всё же подполз к краю, его лодыжку неприятно свело. Он прицелился в лицо ближайшего ушлёпка, тот заметил дозорного и попытался сбежать, как и остальные.
Джорджи навёлся на задницу одного из убегающих и спустил скобу. Арбалет вместо привычного звука шкрябнул металлом и звучным шлепком, руку Джорджи ожгло сорвавшимся жгутом, а в стороны полетели щепки. Дозорный едва успел прикрыть глаза, защищаясь от шелухи.
К нему подскочил Генти.
— Что с-cлучилось? Ты попал?
— Да куда там, арбалет тоже отжил своё… ну и денёк!
Джорджи, чертыхаясь и припадая на подвёрнутую лодыжку встал. При в этом в нос ударил кислый запах свежего дерьма. Он раздражённо отбросил в стороны куски арбалета, и попытался отряхнуть шкуру от налипших капель. Под лавкой заворчали.
— Да-да, Отрыжка! Мне это тоже не по вкусу…
— Почему они так? — вопрос Генти прозвучал до боли растеряно. — Откуда в них столько злобы…
— Не знаю. Но нужно убираться отсюда, друг. Как можно скорее.
— Да ты что?! — от возмущения Лапоух аж вскочил. — Как можно дом покидать, когда такие беды творятся? Да и куда мы пойдём?!
— Ну как знаешь, — Джорджи кряхтя нагнулся, подобрал Отрыжку и сунул щенка за пазуху, тот конечно же недовольно пискнул, но Джорджи на возмущения щенка было явно плевать, как и на позицию милосердного Генти.
Джорджи молча попытался слезть с лестницы, и конечно же свалился. Нога его совсем не слушалась.
Генти слез вниз и помог Джорджи подняться. Дозорный упорно двигался к воротам, хотя было совершенно неясно, как он собирался их открыть.
— Может тебе не стоит спешить с этим? — спросил его Лапоух.
— А может тебе стоит отвалить от меня и забиться в какую-нибудь нору, как это полагается трусу?
Джорджи добрался до ворот и прислонился к ним лбом, он стоял так и не шевелился, поэтому у Генти возникла тревога, всё ли нормально с Джорджи, или смерть Брика в конец его доконала.
Наконец дозорный повернулся к Генти лицом, и виновато улыбнулся.
— Просто меня, Лапоух, ты сам понимаешь, что я в некотором раздрае сейчас и не могу соображать здраво, но посуди сам… нас рано или поздно сведут в могилу, как сделали это со старым Бриком. Мы не можем здесь оставаться!
Под воротом шкуры у Джорджи заворочалась недовольно Отрыжка и он на миг отвлёкся, посматривая что у него там происходит со щенком.
Лапоух же в этот хреновый миг испытывал внутри себя непреодолимый страх. Он не мог не смотреть в темноту, что царила за воротами, и не мог не представить какие кошмары поджидают их там… хотя и оставаться в поселении после слов Джорджи он теперь тоже не хотел.
— Но может здесь всё обойдётся, и они одумаются. Хэд умный и он всё решит, как надо…
— Не решит! — Оборвал его Джорджи. Дозорный не смотрел на Генти, он рукой успокаивал щенка и смотрел себе же под шкуру, но говорить не перестал, со злобой доказывая: — Вернее, Хэд уже всё решил! Сначала мы не были едины и, если ты помнишь, вместе с Бриком отправилось несколько групп…
— Я знаю, ведь я сам был в группе Хэда с другими отщепенцами и бродяжками.
— Тогда ты должен понимать, что мы никогда не были едины.
— К чему ты это?
— К тому, что им плевать на нас. Как и на друг друга. Тут всё развалится без Брика спустя пару дней, может раньше.
У Генти промелькнул кувшин с дерьмом, и новая порция злости объяла его.