Трудности сыска
Мы с Машкой твердо решили стать сыщицами, когда вырастем. Ну а пока не выросли, нужно, конечно, тренироваться. Поэтому я предложила подруге с утра пойти в парк, наблюдать там за людьми и делать логические выводы по их виду, как Шерлок Холмс.
Поскольку были каникулы, Машка прибежала ко мне уже в десять утра. Но и я не зевала — к ее приходу уже успела тихо, чтобы не проснулись родители, позавтракать и одеться.
— Не трезвонь! — прошипела я, поспешно открывая дверь на звонок подруги. — Родители спят! Проснутся, заставят внеклассное чтение читать!
— Кошмар! — испугалась Машка, которая была троечницей, и потому задания на лето висели топором и над ней, и тут же понизила голос: — Ну тогда выходи скорей!
— Щас, только оружие возьму… — я на цыпочках кроссовок метнулась в комнату, выхватила из-под кровати черный пистолет и заткнула его за пояс. Вообще-то пистолет был пластмассовым, да, к тому же, водяным, но, если смотреть на него прищурившись и не поворачивать к себе брызгалкой, то выглядел совсем как настоящий.
Мы выскочили из моей квартиры и припустили вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. По дороге нам встретилась соседка с ведром, которое она тащила вываливать в мусоропровод. Она проводила нас вытаращенными глазами, и я с удовольствием подумала, что наше сыщицкое облачение, в которое мы договорились нарядиться перед тем, как приступать к слежке, производит впечатление. Мы обе были с ног до головы в черном — в ботинках, брюках и водолазках по самый подбородок. К тому же, я взяла папину клетчатую серую кепку и намотала на шею мамин шарф, тоже клетчатый и серый, только шерстяной и тепловатый, учитывая, что на улице уже с утра было двадцать пять градусов. Но без шарфа вид был не таким детективным, так что я решила потерпеть. Машка тоже натянула головной убор: а именно, черную лыжную шапочку своего брата. Еще у нее были огромные черные очки и черные же тонкие перчатки, так что больше всего она мне сейчас напоминала не сыщика, а грабителя.
Пока мы шли от подъезда моего дома до парка, мы успели немного поругаться на тему того, кто из нас будет сыщиком, а кто помощником. Наконец решили, что сыщиками будем обе, а помощники у нас будут как будто. Своего помощника я назвала Идиоткинс, а Машка своего — Дураков, потому что помощник детектива должен ничего не понимать и все время задавать глупые вопросы. Себя же мы назвали Пистолета Пистолетова и Ружея Ружьева. Правда, Машка сначала хотела быть не Ружеей, а назваться от слова Пуля, и придумала имя Пулевонна, но я покатилась со смеху, и она сразу переименовалась.
В парке было еще свежо, прохладно и темно от старых больших лип. По утоптанным пыльным дорожкам гуляло не очень много людей. Мы с Машкой вначале решили заняться слежкой. Спрятавшись в большой куст сирени, мы выбрали себе по объекту для слежения, достали блокнотики для записи примет преступника и разбежались в разные стороны, договорившись встретиться на лавочке у фонтана.
Моим преступником была девушка с коляской. Она медленно тащилась по широкой аллее, зевая от скуки и жуя жвачку, а я как можно бесшумнее кралась за ней на небольшом расстоянии и, держа на весу блокнот, пыталась ее описать.
«Приметы преступника», — сделала я заголовок и продолжила: — «Объект: немолодая женщина лет 20–27, большого роста, худая, в розовой и белой спортивной куртке и розовых штанах. Походка медленная, развалистая. Волосы русые, немытые, в хвосте. Особые приметы: Голубая коляска с ребенком и плейер в ушах».
Оставшись довольна записями, я пошла на лавочку ждать подругу. Но оказалось, что Машка, во‑первых, еще не закончила слежку, а во‑вторых, никуда при этом не ушла. Ее преступниками были две старушки, которые прогуливались под руку и разговаривали о болезнях. Гуляли они по кругу, по той самой площадке, на которой стоял фонтан, вдоль низких стриженых кустов. А за кустами параллельно им ходила Машка, согнутая пополам, чтобы ее не было видно, и еще по дороге что-то пыталась карябать в своем блокноте. Я из вежливости не стала мешать подруге и, решив подождать, уселась на лавочку, провожая глазами гуляющих бабусь и перемещающийся параллельно им зад Машкиных черных штанов — кусты все-таки были слишком низкими. Бабуси сделали еще двадцать кругов, увлеченно и громко разговаривая, так что я даже успела выучить несколько названий болезней и лекарств. А Машка тоже ходила и ходила. И как они ее не видят, ведь кусты низкие! Наверное, за дерево принимают…
Как только я об этом подумала, одна из бабушек вдруг повернулась к кустам и сказала громким сердитым голосом: