====== Часть 1 ======
Розовая уверенно карабкается вверх, потому что ей просто необходимо посмотреть поближе на консоль управления. Жёлтая упорно убеждает себя, что ничего не чувствует, что ей всё равно и что ребяческое поведение Розовой её не волнует.
Маленькая ручка касается камня на её груди.
— Что. Ты. Делаешь?
Внутренне Жёлтую уже трясёт от злости. Она вообще не собиралась на это подписываться, это Голубая должна следить за ней!
Маленькая ручка стучит костяшками пальцев по золотистому ромбу и с умным выражением лица прислушивается к звуку.
«Ей всего пятьсот лет, успокойся…» — глубоко вдыхает Жёлтая. Всего пятьсот. По меркам Жёлтой, она несмышлёныш. Только недавно её форма выросла, позволяя сравняться с Жемчужинами по росту. Розовой ещё расти и расти.
Эта мелочь не способна расколоть жёлтый алмаз по неосторожности, нет-нет, это ясно, как лик Белой.
Тук-тук.
— Розовая! — прикрикивает Жёлтая, всё-таки не сдержавшись. Как там говорила Голубая? Быть с ней поласковее? Понежнее? Посдержаннее?!
Розовая заливисто хохочет, обхватывает правую руку Жёлтой и виснет на ней, обвивая конечностями. Корабль чуть потряхивает. Следует запирать эту занозу в заднице где-нибудь, чтобы она не мешала ей, чёрт побери, управлять грёбанным судном!
Но она обещала Голубой. Что она обещала? Правильно, быть ласковее. Нежнее. Сдержаннее.
«Она ещё маленькая, — говорила Голубая. — Она многого не понимает».
Почему-то многого не понимает Розовая, а страдает от этого Жёлтая. Ничего, скоро она спихнёт это недоразумение на Голубую и улетит проверять дела на своих колониях. Впервые это занятие кажется ей подарком свыше.
Розовой быстро надоедает виснуть на чужой руке (ещё бы, она делала это так много раз, что Жёлтая уже приноровилась и корабль теперь не трясёт из стороны в сторону, когда Розовая на ней раскачивается), но следующий её подлый ход застаёт непробиваемую Алмаз врасплох.
Кричать нет смысла. Ругать — тоже. Жёлтая горестно вздыхает, чувствуя, как Розовая устраивается на её шее поудобнее и перебирает пряди идеально уложенных волос. Это малая цена, убеждает себя Алмаз.
И ей вовсе не нравится ощущение тонких маленьких пальчиков, зарывшихся в её причёску.
— Это — прилипалы, — с умным видом поясняет Розовая, протягивая раскрытую ладонь. Голубая щурится, пытаясь рассмотреть этих «прилипал», похожих на один большой комок червей.
— А почему… — один из червей резко прыгает ей на лицо. — Кья! ч-что это?.. Розовая!
— Это прилипалы, — до слёз смеётся Розовая, наблюдая, как Голубая брезгливо морщится, пытаясь снять с себя насекомое. — Они клёвые. Живут все вместе, прямо как мы!
— К-как можно сравнивать нас и… — Голубая поджимает губы, боязливо косится на маленькую ладонь с противными существами, — и этих… тварей?
— Сама такая, — показывает язык младший Алмаз. — А они милые. И интересные. Они прогрызают огромные колонии в камнях.
— Где ты их взяла? Я не припомню, чтобы подобные существа были на наших колонизируемых планетах…
— А, это… — Розовая пожимает плечами и отдаёт прилипал Жемчужине. — Я давно их подобрала. Лет сто назад.
— И почему они до сих пор живы? — на самом деле Голубой на этот вопрос даже ответ услышать страшно.
— Так я выпустила их в Родном мире, когда привезла.
Жизнь весела и прекрасна. И пусть её наказали за прилипал, Розовая, не задумываясь, бегает по планете, которую уже готовят к колонизации, и громко хохочет, хватая свою Жемчужину за руку.
— Эй, Жемчуг, — заговорщически шепчет она, когда они останавливаются, и указывает на большую разноцветную многоножку, — смотри! Милашки, правда?
— Сомневаюсь, что другие Алмазы оценят, — смеётся Жемчужина в ответ.
— Но я так хочу себе такого питомца! Голубая наверняка разрешит.
Потирая от предвкушения ладошки, Розовая хватает многоножку и что есть мочи бежит на базу. Голубая недоверчиво косится сначала на Розовую, затем — на нового питомца, и очень хочет отказать.
Но как тут откажешь таким умоляющим глазам.
— Только без выходок, — просит она, давая своё согласие. — Белая и Жёлтая до сих пор не могут забыть твоих «прилипал», которые прогрызли насквозь несколько мостов в Родном мире.
Широкая улыбка и радостный кивок служат ей ответом, а Голубая надеется, что хотя бы эти питомцы не окажутся под простынями в её комнате.
Она не умеет отказывать Голубой, и рано или поздно это приведёт её к расколу.
Нет, это было бы не так обидно. К расколу её приведёт неумение отказывать Голубой в просьбах, связанных с Розовой.
Розовая — ходячая неприятность, стихийное бедствие, грёбанный хаос, от которого удачно отгородилась Белая. Розовая — смесь всего, что так не любит Жёлтая: поспешность, необдуманность, принцип «я сейчас сделаю, а потом даже думать не буду». Розовая — это персональная головная боль Жёлтого Алмаза.
— Не понимаю, почему ты так не любишь с ней сидеть, — тихо причитает Голубая, обеспокоенно бегая из стороны в сторону. — Она такая милая!.. Почти взрослая, не глупая…
Жёлтая закатывает глаза, стараясь не обращать внимания на бормотания сестры.
— И она обещала мне хорошо себя вести! Может… ох, может, я…
Глаза щиплет от проступающих слёз, и едва Жёлтая успевает что-то сказать по этому поводу, как Голубая бросается к ней и обхватывает её ладони своими, поднося их к груди.
— Я что-то делаю не так? — спрашивает она вкрадчиво, отчего Жёлтая теряется. — Я… я не так её воспитываю? Скажи, что бы ты сделала по-другому?
Голубая слишком близко: смотрит своими умоляющими лазурными глазами, из которых льются слёзы, крепко сжимает ладони дрожащими руками, поджимает губы от ощущения беспомощности — и всё это из-за Розовой.
— Ты…
Мало того, что приходится терпеть выходки мелкой и исправлять все её косяки, так теперь ещё и Голубая расстроена. Жёлтой тяжело даются её слёзы.
— Ты всё делаешь верно, — выдыхает она. — Она… она вырастет. Пока мы просто не можем найти с ней общий язык. В этом нет твоей вины, Голубая.
Успокаивается Голубая совсем немного, но достаточно, чтобы перестать лить слёзы.
— Ну же, улыбнись, — закрепляет успех Жёлтая, выпутывая ладони из хватки Алмаза и проводя кончиками пальцев по её щеке. — Я не знаю никого, кто справился бы лучше тебя.
Улыбка всё же озаряет пухлые губы: Голубая бросается вперёд и сжимает её в объятьях, трётся щекой в опасной близости от её камня.
— Не хочешь слетать с нами на мою колонию? Там невероятно красиво.
«С нами» означает только одно: с ними будет ещё и Розовая. Опять Розовая. Жёлтая уже и не помнит тех времён, когда путешествовала с Голубой наедине, и это раздражает до невероятности.
— Пожалуйста, Жёлтая…
Она не умеет отказывать Голубой, и рано или поздно это приведёт её к расколу.
Сначала прилипалы, от которых у Голубой до сих пор мурашки бегут по коже; следом — огромные птицы, которые любили хватать маленьких самоцветов и тащить их в свои гнёзда; потом — пираньи, которых Розовая милосердно выпустила в водоёмы Родного мира; теперь — многоножки! И всё это — лишь малая часть её проказ. Жёлтая едва не бьётся головой об стену, разгребая косяки Розовой как минимум раз в десять лет; это уже ни в какие рамки.
— Здесь скучно, — хмурится Розовая, когда её снова приводят в башню. — И… и я не понимаю: что не так?!
— Что не так? — переспрашивает Жёлтая. — Что не так?! Вот и подумай над этим!
— Не будь так строга к ней, Жёлтая! — вступается Голубая, но её сестра резко захлопывает дверь. — Жёлтая!..
— Отпусти мою руку, Голубая, она заслужила это! — едва ли не рычит Жёлтая, однако Голубая упрямо мотает головой и тихо шепчет:
— Прошу тебя, я поговорю с ней…
— Да ты!.. да я… она же!.. Аргх, делай, что хочешь, — Алмаз вырывается из хватки и уходит прочь, на ходу придумывая, как избавиться от тех радужных многоножек, которых Розовая выпустила на недавнем балу.