— Доверься мне, — улыбается Голубая, ласково поглаживая сестру по щеке. — Тебе станет лучше.
Воистину настоящее доверие — подставиться под разрушительную силу другого Алмаза, который должен бережно удалить чёрную заразу и при этом не повредить сам камень. Безупречно точная работа, которую в своём нынешнем состоянии Жёлтый Алмаз сама с собой проделать не могла. Она идеально очищала камни своих солдат, искусно манипулируя молниями на самых кончиках пальцев, и вот пожалуйста — прокололась именно на себе, на своём собственном камне.
Но Жёлтая не боялась довериться Голубой. Она боялась признаться себе, что не справилась.
— Переворачивайся на спину.
— Голубая, прошу!..
— Ты не в порядке, и мне очень больно на это смотреть, — печально шелестит Голубая и мягко давит ей на плечо, заставляя развернуться. — Я ни за что не поврежу твой камень, не волнуйся…
Поворчав ещё немного для приличия, Жёлтая неловко выпутывается из спасительного одеяла и поддаётся давлению сестры. Стоит ей лечь на спину, как Голубая не даёт опомниться: садится сверху, сжимая её бёдра своими, склоняется над жёлтым ромбом и осторожно оглаживает его пальцами.
«Близко, — мелькает первая мысль при виде серебряных волос, падающих водопадом по обе стороны от неё. — Как же она близко…»
— Нашла… — шепчет Голубая, испуская плотный синеватый поток мягкой энергии. — Здесь совсем немного…
Лихорадка отступает стремительно, унося с собой и дрожь по всему телу, и головную боль. Голубая приподнимается совсем немного, смотря на Жёлтую нежным взглядом:
— Я же говорила, что всё будет хорошо.
«Как же ты близко…»
Силы возвращаются нехотя, но Жёлтая всё равно делает попытку сгрести Голубую в охапку и повалить рядом с собой — впрочем, не слишком успешно, из-за чего сестра лишь заливается смехом.
— Ну уж нет, теперь тебе точно нужно лежать смирно и отдыхать.
— Я как раз собиралась этим заняться, — мурлычет в ответ Жёлтая, но и вторая попытка терпит крах. Голубая смеётся ещё громче.
— Ах, мой полководец, — наигранно вздыхает она, — неужели вы так ослабли, что…
Рыкнув, Жёлтая предпринимает третью попытку — и преуспевает. У Голубой очаровательно синеют щёки, когда та трётся носом об изгиб её шеи.
— Щ-щекотно…
— Это за то, что опять меня дразнила.
— Опять?
— Уже забыла про свой идеальный способ заставить меня слушаться?
— Ох, и правда…
— Ты не заслуживаешь пощады.
— Только не щекочи бока, Жёлтая!..
====== Часть 9 ======
Органическая жизнь несовершенна — по словам Жёлтой и Голубой, она слаба, далека от идеала и полна изъянов. Все эти поразительные создания — маленькие букашки, огромные животные, причудливые рыбы — до безумия разнообразны; каждое из них уникально и отлично от других, и Розовая не может понять, как они выживают, будучи такими слабыми. Как они не истребили сами себя, почему жизнь на Земле до сих пор цветёт пышным цветом? Это не укладывается в её понимание мира, которое со дня появления воспитывали в ней сёстры.
Сила Алмазов — в их неповторимом совершенстве, которое они стремятся распространить по всей галактике; красота, которую признаёт Голубая, которую она ищет в окружающем мире, — это чёткие линии и великолепная симметрия, а всё остальное — всего лишь забава, пусть и интересная, но не стоящая большого внимания.
Розовая начинает видеть красоту в несовершенстве. Она спускается на Землю в образе Розового Кварца, общается с Аметистами и поражается тому, насколько они все разные, насколько уникальна каждая из них. Она представляется Агатам первым Розовым Кварцем, стоящим при самом Розовом Алмазе, и стоящая сбоку Жемчужина — прямое тому доказательство. Она подделывает даже описание своего камня, отправляя его вместе с кучей других описаний на рассмотрение Жёлтой, заранее предвидя, что та окинет его мимолётным взглядом и начнёт листать дальше, потому что в этом самоцвете нет ничего особенного.
Розовая начинает видеть мир сквозь призму изъянов, прямо как Жёлтая, но отличие их в том, что одна невольно восхищается, а вторая пытается исправить. Розовая в отчаянии наблюдает за тем, как из Земли выкачивается энергия, вспоминает свой разговор с сестрой и решается, наконец, идти к Голубой.
— Я хочу сохранить там жизнь! — кричит она, когда они остаются в паланкине наедине. — Позволь мне показать, она прекрасна!
Голубая усиленно трёт лоб и морщится, почти повторяя реакцию Жёлтой; мягко, как добрая наставница, произносит:
— Мы построим тебе Зоопарк, Розовая…
— Но я не хочу!
— Милая, — вздыхает Голубая, усиленно подбирая нужные слова, — Жёлтая уже рассказала мне о том, что у тебя… некоторые… сомнения. Не волнуйся, мы всегда рядом и готовы помочь тебе, — она улыбается и добавляет: — Я распоряжусь насчёт Зоопарка и постараюсь доставить туда самых интересных существ.
— Но Голубая!..
— Наблюдение за органической жизнью — это увлекательно, я не спорю, — продолжает та настойчиво. — Я поощряю твоё любопытство, но ты запуталась, милая, и переволновалась.
«Они не понимают… — доходит до Розовой кристально чистая мысль. — Не понимают… ничего не понимают…»
— А теперь, когда мы решили эту мелкую проблему, предлагаю заняться делами посерьёзнее. Жемчуг, открой план терраформирования планеты.
— Да, мой Алмаз.
«Почему вы не понимаете?!»
— Я знаю, что об этом ещё рано говорить, но Жёлтая настаивает, чтобы я подготовила Лазуритов заранее.
— Л-лазуритов? — Розовая словно очнулась, с ужасом глядя на проект, представленный на экране.
— Конечно, как же без них? — беззаботно кивает Голубая. — Примерно через триста лет я пришлю их на Землю, чтобы они начали свою работу. Мы удалим всю ненужную воду, первоначальные разломы сделаем здесь…
Лицо Розовой принимает настолько жалостливое выражение, что Жемчужина тихонько касается её руки, словно напоминая, что Голубая может снова не так всё понять. Они обсуждают проект, хотя на обсуждение это походит мало: Розовая лишь кивает, соглашаясь со всем, что скажет сестра.
— Я давно не уделяла времени своим колониям, поэтому навещу тебя лет через двадцать, ты не против, милая?
— Н-нет, не против…
Голубая чмокает её в лоб, ласково треплет за щёку и дарит тёплую улыбку:
— Не скучай. Звони, когда станет особенно одиноко.
Фактически разорванная на куски Земля мелькает перед глазами ещё долго, а времени осталось совсем мало. Должен быть другой способ, другое решение!..
Весело резвящиеся Аметисты, удивительно спокойные Розовые Кварцы, редкие Яшмы, к которым она спустилась в очередной раз в изменённой форме, наталкивают на безумную мысль. С яркой улыбкой она подходит к столпившимся самоцветам и громко спрашивает:
— Хэй, а вы были за пределами Детского сада? Там так здорово, я могу показать!
Самоцветы переглядываются между собой, с подозрением относясь к данной затее, и в этот момент сбоку от Розовой встаёт неизвестная Аметист:
— Почему бы и нет, никто не узнает! — голосом удивительно похожая на её Жемчужину…
Когда от Агатов поступают первые сообщения, что доверенные им самоцветы ведут себя странно, Розовая игнорирует их, оправдываясь тем, что всё идёт по плану и они не отстают от графика; что за дурацкие надумывания? Жемчужина безликой тенью стоит рядом, окидывая пренебрежительным взглядом оправдывающихся надсмотрщиц, которые бесконечно извиняются за то, что посмели побеспокоить Алмаз такой мелочью, такой ерундой, и что они немедленно вернутся к работе.
Они превосходно играют свои роли на публику, а затем хохочут за закрытыми дверьми покоев Розовой. Жемчужина ощущает к себе особое отношение, персональное внимание, которое уделяется только ей, и само осознание этого греет душу. Она ловко составляет расписание так, чтобы они успели и на Земле побывать, и уделить внимание свите, дабы не вызывать лишних подозрений; она увлечённо болтает с Кварцами там, внизу, даже не пользуясь маскировкой и поменяв на себе лишь одежду, и те отзываются дружелюбно, не волнуясь о статусе и разном положении в иерархии; она смотрит на счастливую Алмаз и радуется вместе с ней.