— Мой Алмаз, замечены повстанцы. Они направляются к Детскому саду Бета.
Вздохнув, Жёлтая открывает отчёты разведки и принимается быстро анализировать ситуацию. Над норой она подумает позже.
— Мой Алмаз…
У Розовой глаза горят праведным гневом, и она не сдерживает себя в удовольствии вдарить кулаком по стене.
— Пока я буду править, значит… — шипит она, пугая Жемчужину своим поведением. Она старалась, как могла: доносила свои мысли до равнодушных сестёр, не желающих слушать её мнение; с помощью образа Розы Кварц показала всю решимость восставших, саботировала работу Детского сада… Ей приходилось жертвовать своими самоцветами, и неважно, на чьей они были стороне! Розовая любит всех своих подчинённых одинаково, вне зависимости от их убеждений.
Она устала от смертей. Она устала от сестринского игнорирования их равного статуса.
И устала от их вечного контроля.
— Пойдём, Жемчуг. У нас очень много дел.
Пока она будет править, колония будет завершена. Если она откажется от правления — колония перейдёт к Жёлтой. И почему это всемогущие Алмазные правительницы не предвидели третьего исхода?
Жемчуг смотрит в ужасе на Розового Алмаза, не в силах сдержать слёзы, но та настроена решительно.
— Вы серьёзно собираетесь?.. то есть… прошу вас, подумайте ещё раз!
— Всё закончится! — активно убеждает её Розовая. — Это будет так просто!
— Но ведь должен быть другой выход!
— Голубой и Жёлтой плевать, ты же сама слышала. Это «колония Розового Алмаза», — передразнила сестёр Розовая. — Нам пора закончить эту войну.
— Это безумие… — Жемчужину пробивает на нервный смех. — Ваш статус… моё предназначение… всё потеряет смысл! Всё изменится…
Знакомые задорные искорки блестят в розовых глазах, а на лице Алмаза расцветает заговорщическая улыбка:
— Я знаю. Захватывающе, не правда ли?
То, для чего она была создана, для кого она была создана, скоро не будет иметь значения. Представления и фантазии Жемчуг о том, что она — потерянная Жемчужина, сбежавшая из Родного мира на Землю и нашедшая Розу Кварц, станут её реальностью, её предысторией — единственным, что у неё останется.
— Это мой мир, Жемчуг, — продолжает Розовый Алмаз. — И раз он действительно мой, то я хочу подарить его Кристальным самоцветам, а не Родному миру. Я хочу жить здесь рядом с людьми, рядом с моими самоцветами… я хочу жить здесь рядом с тобой.
Щёки стремительно заливает голубой румянец, а вселяющие надежду слова опьяняют сознание, заставляя вспомнить о тех временах, когда Розовый Алмаз радостно смеялась только в присутствии других Алмазов, и о далёкой мечте маленькой Жемчужины, неосознанно ревнующей свою хозяйку к её сёстрам.
Они разыграют эту сценку, заставив всех вокруг думать, что Розовый Алмаз разбита, выиграют войну и на целую вечность останутся только вдвоём, на этой уединённой планете.
— Хорошо, — решается Жемчуг, сжимая рукоять меча. Вечность, разделённая с Розовым Алмазом, с Розой Кварц, стоит любого безумного поступка.
Жёлтая перепроверяет отчёты по несколько раз, видит даже одну видеозапись, отчаянно сжимает подлокотник с такой силой, что по всему креслу идут трещины. Это ошибка. Такого просто быть не может.
Свита Розовой трепещет перед ней, на дрожащих ладонях подносит пузырь с расколотым розовым самоцветом, и у Жёлтой мутнеет перед глазами.
— Где остальные осколки? — спрашивает она, взмахом руки телепортируя пузырь в свои покои, на что свита переглядывается с явным беспокойством. — Где остальное?!
— Ж-жемчужина Голубого Алмаза сказала отдать часть ей, м-мой Алмаз…
Голубая.
Неконтролируемая искрящаяся волна расползается вокруг, разрушая физические формы всех находящихся поблизости самоцветов. Жёлтая едва не сшибает все двери на своём пути, направляясь к Голубой, и уже издалека замечает самую тёмную синюю ауру, какую только видела в своей жизни. Её собственная физическая форма едва держится в этом плотном мареве, сквозь которое она упорно идёт и, не тратя времени на консоль, выносит дверь в покои сестры с ноги.
Голубая сидит посреди комнаты, прижимая руки к груди, и громко всхлипывает. Горечь, тоска, скорбь, отчаяние, безысходность — безумный коктейль эмоций льёт Жёлтой прямо в душу, заставляет слёзы течь по щекам непрерывным потоком. Она падает на колени перед несчастной, обнимает её и крепко прижимает к своей груди.
— Это мы виноваты… — сквозь плач слышен тихий шёпот. — Это только наша вина…
«Это моя вина», — хочется возразить Жёлтой, но она молчит, позволяя Голубой выплакаться хоть немного, позволяя ей цепляться за свои плечи.
— Её раскололи из-за нас!
Грубые пальцы зарываются в белоснежный шёлк волос, а губы судорожно целуют в лоб, в нос, в солёные влажные щёки. Слёзы Голубой даются так же тяжело, как потеря Розовой, и Жёлтая не знает даже, как её успокоить, что говорить, как поступать.
Эмоциональная боль, к которой она так не привыкла, словно царапает камень изнутри, отдаётся в ушах омерзительным скрежетом и облачается в совсем другое чувство — бешеную ярость. Ярко отпечатавшиеся в памяти осколки розового самоцвета складываются в имя «Роза Кварц», но Жёлтой мало только этого имени.
Она не успокоится, пока не уничтожит всех Кристальных самоцветов и не разорвёт их дрянную планету на кусочки.
Две разные ауры переплетаются между собой, и Голубая распахивает глаза от изумления, ощущая её состояние как своё собственное. Они скатятся до мести… как смешно и глупо…
— Прошу тебя, Жёлтая, эта планета принадлежала ей…
— А теперь её оккупировали дефектные самоцветы.
— Мы же не будем… мы не можем, Жёлтая… — Голубая опять всхлипывает.
— Тшш… не беспокойся об этом.
— Я знаю, ты хочешь уничтожить её!
— Посмотри на меня, — она лишь замотала головой. — Посмотри на меня, Голубая!
Под заплаканными глазами залегли тёмные тени, заставляя Жёлтую чувствовать себя ещё более виноватой; она быстро снимает с себя перчатки, гладит сестру по щекам, стирает горячие слёзы и беспорядочно шепчет:
— Мне жаль, что так вышло, но… не отводи взгляд, умоляю… Мы Алмазы, Голубая, и сейчас все самоцветы будут смотреть на нас. Нельзя оставлять Землю без внимания и спускать подобное с рук.
В течение многих тысяч лет они были только вдвоём, не считая отдалённой Белой, которая требовала от Алмазов лишь пользы и результативности. Их нервные косые взгляды в сторону друг друга переросли в короткие разговоры; короткие разговоры — в откровенность; откровенность — в привязанность; привязанность — в то, что они имеют сейчас; то, чему Жёлтая не может дать определения.
Последние семь тысяч лет были наполнены розовой бурей, ворвавшейся в их жизнь слишком внезапно; бурей, что разбавляла их привычные будни неожиданными сюрпризами, вечными криками и капризами; бурей, к которой они обе привязались так же сильно, как и друг к другу.
Но сейчас они снова одни. Розовый цвет, приносивший радость совсем недавно, впивается колючими шипами в их камни.
«Я не могу потерять ещё и тебя…» — слышит Жёлтая отчаянные мысли сестры, которая вцепилась мёртвой хваткой в её плечи, и клянётся ни за что не допустить такой ошибки, потому что потери Голубой она и сама не сумеет выдержать.
У Белой великолепная разведка, а её знания относительно самоцветов безупречны. Расколоть Алмаз каким-то мечом — ну что за глупость, как в это можно поверить? Выходка Розовой, которая послушно вела себя в последнее время, превзошла все ожидания Белой, и препятствовать их маленькой проказнице в её новой игре она не захотела.
Однако, как и в случае с любым проступком, за этим должно было последовать наказание. У каждого действия имеются последствия, уж это Розовая должна уяснить, собирается она возвращаться в Родной мир или нет.