Белая уверена, что она вернётся. Не сейчас, но позже, и Верховная правительница готова подождать. Розовая — самая слабая из Алмазов; неудивительно, что ей захотелось почувствовать себя на пьедестале почёта.
Пусть поиграет. Успокоится. Уяснит, что в несовершенстве невозможно быть счастливой, потому что идеал объединяет в себе всё, — и пресловутое счастье в том числе.
Белая терпелива, она подождёт. И за это время сделает империю ещё более величественной.
Она расколола Алмаз, потому что так было правильно. Она расколола его, чтобы прекратить войну, и все это понимали, но всё равно чувствовали себя немного неуютно. Расколоть сам Алмаз… за такое им самим не избежать раскола в случае проигрыша.
Они — мятежники и предатели, и Родной мир не простит им подобного, но этот поступок показал решимость Кристальных самоцветов. Он показал, что самоцветы способны бороться без своего Алмаза, и даже более того — они способны этот Алмаз уничтожить.
Количество переметнувшихся самоцветов поражало воображение, хотя, казалось бы, они совершили самое тяжкое преступление, какое только можно вообразить.
Гранат с гордостью рассказывает о том, сколько побед они одержали в последнее время и как далеко сумели продвинуться благодаря расколу Розового Алмаза. Роза слушает её с умиротворённой улыбкой на лице, сидя на берегу моря и глядя на горизонт.
Жемчуг смеётся над очередной шуткой Гранат, которую Роза пропускает мимо ушей, поднимая взгляд чуть выше, к вечернему небосводу.
— А потом мы такие: «Бу!», ха-ха, видела бы ты их лица, — активно жестикулирует Гранат. — Они удирали со скоростью света, крича что-то об эвакуации!
— О, да, я помню, Снежинка мне уже рассказывала, — Жемчуг вытирает проступившие от смеха слёзы. — Эм… Роза?
Что-то не так… что-то…
— Гранат… — хмурится Роза и настороженно косится на слияние. — Что ты сейчас сказала?
— Что мы их напугали до мокрых…
— После этого! — уточняет она в панике, поднимаясь с песка и обхватывая Гранат за плечи. — Эвакуация?
— Да, они кричали что-то об эвакуации, что Алмазы приказали срочно покинуть планету. Здорово, правда? — Гранат пытается улыбнуться, но при взгляде на перепуганное лицо Розы выходит очень плохо. — А… а что такое?
— Нам нужно срочно вернуться на ба… — Роза бросает взгляд в небо, замечая яркую вспышку, мелькнувшую за много тысяч километров от них, — базу…
Время. У них уже нет времени.
Розовый щит возникает перед ней в мгновение ока, и в последний момент она успевает притянуть к себе Гранат и Жемчуг.
====== Часть 14 ======
Сотни самоцветов, тысячи осколков.
Роза смотрит на поле, усыпанное сияющими кристаллами, и отчётливо чувствует, как дрожат руки. Она хотела уберечь их. Спасти всех. А в итоге всех погубила.
Она впервые приняла полностью самостоятельное решение и уже крупно облажалась. Так же когда-то давно Жёлтая потеряла в войне множество своих воинов. Чувствовала ли она то же самое? Чувствовала ли она эту пожирающую изнутри вину?
Розовая помнит, что не поняла тогда сестру: ошибки случаются, ничего страшного, но сейчас хотелось не просто понести наказание — хотелось отправиться вслед за теми, кого она подвела. Хотелось расколоть собственный камень, потому что это… это блестящее поле, на котором едва можно было разглядеть землю, теперь будет вечно представать перед глазами каждый раз, когда она будет их закрывать.
Жемчужина выглядит немногим лучше, а Гранат, похоже, держится исключительно благодаря тому, что Сапфир и Рубин нуждались сейчас друг в друге больше всего. Роза бросает свой меч и уходит прочь.
Война окончена, но вовсе не той ценой, которую они были готовы заплатить.
Расколоть можно что угодно. Изничтожить жизнь, влитую в сверкающий камень, и не задуматься; чуть надавить, видя испуганные глаза, полные отчаяния, и не жалеть. Кварцы, Лазуриты, Перидоты, Жемчуга, Бериллы, Висмуты… хрупкие самоцветы — хлипкие жизни, быстротечное существование, слабая форма.
Расколоть можно что угодно: просто сжать между пальцев, приложить немного силы. Лишь Алмазы, уникальные в своём существовании, нерушимы и вечны.
Горькие слёзы, что текут из лазурных глаз, вечны так же, как жизнь их обладательницы, им нет конца и края. Жёлтый Алмаз не смеет позволить себе такую вольность, как сгинуть в плену собственных эмоций, — не в тот момент, когда Голубая так нуждается в её плече, когда отчаянно жмётся и рыдает взахлёб, не желая никого слушать, не желая успокаиваться — лишь тонуть в собственном горе.
Она обещает, что сегодня последний день, когда сестра видит её такой — беспомощной, слабой, невыносимо уязвимой. Она плачет, заставляя Жёлтую лить слёзы вместе с ней, и шепчет, что скоро прекратит. На завтрашний день назначен суд над всеми Розовыми Кварцами и самоцветами, заподозренными в предательстве, и Голубая должна там быть: это её долг, её обязанность как Алмаза. Будет ли этот суд предвзят, или она возьмёт себя в руки — Жёлтой всё равно. У неё есть свои дела.
Они хорошо знают друг друга долгие тысячелетия, но подобное горе случается с ними впервые: Жёлтая впервые видит Голубую настолько отчаявшейся, а Голубая впервые видит в глазах Жёлтой такую ненависть. Голубая желает помнить, тонуть в омуте своих эмоций; Жёлтая — забыть, и не просто забыть: она желает стереть всё, что было связано с Розовой.
— Это ведь неправильно, ты понимаешь? — тихо спрашивает Голубая, но на то, чтобы останавливать Жёлтую, у неё не осталось сил. В ответ та прижимает к себе сестру ещё крепче и целует её в висок.
— Это же её колония… — продолжает Алмаз, прикрыв глаза. Жёлтая всё молчит, уверенная, что Голубая прекрасно понимает без слов. Это колония Розовой, и поэтому она не заберёт её. Она просто сотрёт эту проклятую планету со звёздных карт.
Как-то раз Жёлтая сказала ей: «Ты несёшь ответственность за своих самоцветов, и сейчас ты слишком мала для такой ответственности». Розовая сделала вид, что не слышала слов старшей сестры. Она никогда не призналась бы ей, что любила слушать её советы, каким бы занудным голосом та их ни произносила.
Жемчужина смотрит на Розу и мнётся, не решаясь что-либо произнести, уже несколько дней. Вместо неё рядом присаживается Гранат.
— Ты не виновата, — говорит она, но вины не убавилось ни на грамм. Роза продолжает смотреть в одну точку, и перед глазами её стоит та самая тысяча разбросанных по полю осколков. Остатки самоцветов, за которых она несла ответственность.
— И ты сделала всё правильно. Нужно жить дальше.
Нужно то, нужно это. Розовой надоело слово «нужно», она боролась не за него.
— Мы отвоевали эту планету, в конце концов, — усмехается Гранат, глядя вдаль. — Благодаря тебе.
Роза и сама не сдерживает нервного смешка.
— Но другие больше не увидят этого.
— Это видим мы, — осмеливается вмешаться Жемчуг. — И мы ведь… выжили.
Они выжили, но блеск осколков перед глазами не угасает. Роза глубоко вздыхает, выдавливает из себя вымученную улыбку. Надо жить дальше и двигаться вперёд. Принять прошлое, но продолжать жить. Рано или поздно она вернётся на то поле — когда будет готова, когда прекратит давить тяжесть в груди.
Почему всё вышло именно так? Почему её Алмаз, относившийся к своим подчинённым с добротой и пониманием, расколота, а Жёлтый Алмаз — жестокий, расчётливый полководец — продолжает править и не считаться со своими самоцветами? Почему Голубая по-прежнему восседает на своём троне и выносит очередной неутешительный приговор, а Розовая, готовая прощать даже самые ужасные ошибки, сейчас не более чем воспоминание?
Голубая подаёт знак рукой, и Аметист, стоящую перед ней, уводят, а Яшме говорят встать на её место. Жемчужина зачитывает досье, предполагаемые обвинения, Цирконы судорожно роются в своих файлах. Она поднимает осторожный взгляд на Голубого Алмаза, но видит лишь нижнюю половину лица: судья предпочла скрыть глаза, накинув капюшон. Внутри становится как-то тоскливо, и Яшма не понимает, почему.