Она лишь мельком слушает Цирконов, которые почти не спорят и даже приходят к относительному согласию, Жемчужину, которая изредка что-то отвечает на их вопросы; Яшма до сих пор пытается ответить для себя на вопрос «Почему?» и единственный ответ, который приходит ей в голову: «Потому что Розовая была недостаточно строга». Потому что Розовая не показывала свою силу и власть так, как делали другие Алмазы. Она не устрашала, не давила авторитетом.
— Невиновна, — звучит вердикт Голубого Алмаза. — Яшма.
— Да, мой Алмаз? — на автомате отзывается самоцвет.
— Отныне ты будешь служить Жёлтому Алмазу, — и вновь знакомый жест, после которого её уводят.
Родной мир уважает только силу. Нет смысла заискивать. Сила и власть — вот, что на самом деле важно для выживания. Розовая была слабой и погибла, но Яшма не повторит ошибок своего Алмаза: она будет сражаться, сражаться и доказывать остальным, чего она стоит.
Раньше Жёлтая считала, что их объединяет Белая, затем — Голубая, и только сейчас она понимает, что у них нет какого-то одного объединяющего зерна: они все часть единого целого, все они — идеально подходящие друг другу детали, которые вместе создают гармонию. Стоит одному винтику покинуть механизм — и всё рушится буквально на глазах.
Это она не уберегла Розовую, слишком смягчилась под влиянием сестёр, позволила эмоциям одержать верх, и вот к чему всё привело. Даже Белая стала мрачнее бескрайних просторов космоса, и приближаться к ней в таком состоянии становилось вдвойне страшней.
Никто из разбитых на Земле самоцветов и близко не заслуживает пощады, а у Жёлтой как раз давно валяется интересный проект, в котором пригодятся столь бесполезные осколки. Голубая не останавливает её, но всё, чего она просит — это сохранить Зоопарк, созданный для Розовой, и Розовых Кварцев. Они приходят к этому маленькому компромиссу от безысходности: Жёлтой необходимо выплеснуть ярость, которая мешает ей рационально мыслить, а Голубой всего лишь нужно место, где она сможет предаваться своему горю в полной мере.
От их былой целостности остаётся лишь иллюзия: Белая связывается с ними только через свою Жемчужину, Голубая всё чаще старается остаться одна, а Жёлтая фанатично проводит чистку рядов в своих армиях.
Всё рушится только потому, что их осталось трое.
Сначала Роза улыбается через силу, затем напоминает себе, что она всё ещё остаётся лидером Кристальных самоцветов, и негоже это — столько тосковать, на неё ведь смотрят Гранат и Жемчуг. По всей Земле разбросаны покорёженные самоцветы и их осколки, и потому работы ещё немерено.
Роза возвращается на то самое поле, которое встречает её клубникой небывалых размеров и форм, что абсолютно не укладывается в её голове: в воспоминаниях это место охвачено огнём, болью, оно сверкало тысячами осколков, а сейчас цветёт невероятной красотой органической жизни. За последние десятки лет она впервые смеётся — искренне, от души, ловя на себе удивлённые взгляды соратниц.
— Вы только посмотрите, — указывает она на поле. — Земля — удивительное место…
Гранат смотрит немного потерянно, Жемчуг неловко улыбается, а Роза продолжает хохотать.
Земля — удивительное место: здесь постоянно всё меняется, подстраивается под окружающую среду, не даёт так просто себя поглотить. Прошлое, каким бы болезненным оно ни было, преобразуется в прекрасное настоящее; цветущая клубника по-прежнему напоминает о том, что здесь произошло, потому что Роза знает: клубника растёт только на богатых минеральных почвах, а здесь всё буквально пропитано самоцветами.
Забывать о том, что произошло, нельзя. Роза будет помнить: и Снежинку, и Кружевной Агат, и Висмут, перед которой ей до сих пор стыдно, и многих других, но эти воспоминания не должны мешать наслаждаться тем, что она имеет сейчас.
Её сёстры когда-нибудь научатся улыбаться без неё, однако Розовая слишком устала бороться за эту улыбку. Она хочет улыбаться сейчас, хочет делать всё, что пожелает, и не быть запертой в мрачной башне. Если для этого ей навсегда придётся остаться Розой Кварц — она останется.
И будет жить так, как сама хочет.
За спиной перешёптываются, мерзко обсуждают идеальную Яшму, у которой раскололи Алмаз; вслух обвинения не произносят, но Яшма ощущает на своей коже несмываемый позор. Такая идеальная — и так облажалась.
Новая форма сдавливает грудь; жёлтый ромб ощущается чужеродным настолько, что хочется вырвать его из груди, и принадлежность другому Алмазу до сих пор не укладывается в голове. Яшма помнит, как столкнулась на поле битвы с Розой Кварц, как рвалась в бой, как столкнулась с ней взглядом: у Розы чуть расширились глаза при виде Яшмы, но атаку она отразила мастерски. Её техника боя была в принципе впечатляющей настолько, что она жалеет о том, что столь хороший самоцвет возглавил столь нелепое восстание.
Но Роза Кварц — не причина всех бед. Причина в инакомыслии, а на месте Розы мог оказаться кто угодно. Следует искоренять причину, а не следствия. Следует ставить на место слишком много возомнивших о себе самоцветов с самого начала.
Радостно смеющиеся Аметисты, которых определили в Зоопарк Розового Алмаза, вызывают лишь презрение и раздражение: почему-то они рады такой лёгкой службе, рады тому, что их не раскололи. Такие простые и недалёкие, что становится тошно. Яшма не умеет так и потому злится: на Аметистов, на своего Алмаза, на себя, в конце концов.
Розовый Алмаз по-прежнему улыбается ей в воспоминаниях, а Яшма упорно стирает её образ из головы, кидает его в самый уголок сознания. Так она ничего не добьётся. Розовый Алмаз учила радоваться жизни, радоваться факту своего существования, но все её учения перечеркнули раскол и предательство.
Её Алмаз ошибалась, твердит себе Яшма. Аметисты, которые смеются после раскола своего Алмаза, — ничтожества; она не хочет иметь с ними ничего общего. Она хочет стереть пятно позора на своей чести за то, что появилась не в то время, не у того Алмаза, не на той планете.
Шёпот за спиной давно прекратился, но Яшма продолжает слышать отголоски осуждения со стороны других самоцветов, которые звучат теперь только в её голове.
Розовая редко плакала и иногда видела, как плачет Голубая. Плакала ли когда-нибудь Жёлтая в своей жизни, она не знает, но твёрдо уверена, что та никогда не призналась бы в этом.
Розовая восхищалась Жёлтой больше, чем Голубой, и в этом она тоже никогда не признается. Жёлтая излучает силу, власть, могущество; её боятся и почитают, однако Голубая учила, что уважения и подчинения можно добиться не только силой, и не стоит всегда смотреть на Жёлтую как на пример для подражания. В такие моменты Розовая хмурила бровки и смущённо говорила, что она и не смотрит: Жёлтая бесчувственна и холодна — кто вообще хочет быть на неё похожей? Голубая смеялась своим восхитительным добрым смехом, а Жёлтая лишь безразлично фыркала.
Иногда она скучает по сёстрам. Иногда это заставляет её лить слёзы. Иногда — совсем редко — приступы необоснованной грусти застают врасплох, но Розовая всегда старается остаться наедине в таких случаях. Сегодня свидетелем её невольной печали стал старый лев.
Животные не глупые, они многое понимают — именно это уяснила для себя Роза, пробыв на Земле так долго. Лев кладёт свою голову ей на колени, щекочет гривой кожу, и она улыбается сквозь слёзы. Он слишком стар, ходит уже вне прайда, ему недолго осталось. Цикличность органической жизни вгоняет в тоску до тех пор, пока к ней не привыкнешь, пока не примешь её.
Роза старается не плакать просто так, потому что её слёзы — единственное, что способно излечить треснутые самоцветы, но сейчас можно: сейчас на Земле остались лишь повреждённые самоцветы, а она не знает, как им помочь. Здесь её слёзы бессильны.
Лев на коленях замирает, не двигается долгое время, и Роза с сожалением понимает, что его время истекло. Она смахивает слезу, в последний раз гладит гриву, которая от одного её прикосновения начинает окрашиваться в розовый. Лев поворачивает голову, глупо моргает глазами, глядя на Розу, и та поражённо смотрит на него в ответ.