Голубая Жемчужина продолжает стоять неподвижно, несмотря на стекающие по её щекам слёзы. Может, все подчинённые Голубого Алмаза привыкли к подобному, но Изумруд служит не ей, она служит сиятельному Жёлтому Алмазу, а Жёлтый Алмаз как солнце: она уверенно освещает путь своим самоцветам и указывает дорогу. Когда слушаешь поручения Жёлтого Алмаза, тебя переполняет уверенность в будущем; когда стоишь перед Голубым Алмазом — начинаешь оборачиваться назад, думать о прошлых ошибках.
Окружающая тьма давит, а молчание добивает. Дверь распахивается неожиданно, и краем глаза Изумруд замечает, как вздрогнула Голубая. Непривычный свет ослепляет — в проёме стоит Жёлтая.
Подобно яркому солнцу, она врывается во мрак комнаты, разгоняет темноту, хлопком в ладоши зажигая свет.
— Как здесь темно, — морщится Алмаз. Изумруд смотрит на неё широко распахнутыми глазами.
Голубая, словно растерявшись, приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, пока уверенные шаги Жёлтой рассекают значительное расстояние до её кресла.
— Жёлтая… — выдыхает в конце концов Голубая. — Что ты…
— Сорок четвёртое заседание за этот день, Голубая, — Алмаз берёт сестру за руку, тянет её на себя, отчего та едва не вскрикивает. — Слишком много для тебя, пойдём.
Капюшон слетает с лица, являя миру заплаканные усталые глаза.
— Невиновна, — бросает напоследок Жёлтая, уводя Голубую, — чего бы она там ни натворила.
Жёлтый Алмаз — как ясный солнечный день, думает Изумруд, а Голубой — как безлунная ночь. Её правительницы так прекрасны и так замечательно гармонируют друг с другом, что она даёт себе твёрдое обещание никогда в жизни не подводить их.
«Наконец-то», — фыркает Перидот, когда один из робоноидов шлёт ей сигнал подтверждения. Она сидит без дела, кажется, целую вечность.
— Вся эта техника ужасно устарела, — брюзгливо бормочет она себе под нос, проверяя рабочие инжекторы.
— Ну, не знаю… — вдруг раздаётся из динамиков чужой голос. — По-моему, классные штуки.
Перидот перенаправляет экран, мгновенно прекращая свою работу. Какое-то странное… очевидно, органическое создание.
— Привет, я Стивен!
Перидот хмурится, делает новую запись:
— Очевидно, Детский сад на земле засорён какими-то… Стивенами.
— Эй, если приглядеться, я не такой уж плохой! — весело продолжает незнакомец.
«Не пытается что-то разрушить, видимо, идёт на контакт. Следует получить больше информации», — анализирует сложившуюся ситуацию Перидот и как можно небрежнее спрашивает:
— И сколько ещё Стивенов находится на данном участке?
— Оу, ну… только я.
Вздох получается то ли облегчённым, то ли разочарованным. Конечно, хотелось бы увидеть больше этих Стивенов, чтобы отчёт получился точнее, но пока хватит и одного — мало ли что.
— Хорошая новость… — бурчит Перидот, глядя на свои данные. — Так, скажи мне: каким образом Стивены сместили людей с позиции доминирующего вида?
— О, нет, людей здесь много! Мой папа, Конни, Ларс и Сэйди, почтальон, Лукус… вроде бы… Много людей!
Перидот удовлетворительно кивает, делает дополнительные пометки. У людей появились подвиды? В любом случае, информация ценная, следует сохранить.
— Теперь моя очередь спрашивать. А что ты такое делаешь? — интересуется Стивен.
— Продолжаю то, что мы не закончили, — пожимает плечами Перидот. Конкретно этот Стивен ей уже не нужен — только работе мешать будет, — поэтому от него следует избавиться. Но едва механическая рука замахивается на человека, как её тут же отбрасывает в сторону другой самоцвет.
— С-самоцвет?!
Точно ведь самоцвет, слияние — Перидот видит два камня на его ладонях. Рядом тут же встают ещё два самоцвета: чья-то Жемчужина и Аметист, судя по всему.
— Ещё один?! Но Красное Око не обнаружило самоцветов на этой планете! — паникует Перидот. — Как такое… как вы?..
— Только потому, что мы уничтожили его! — зло произносит Жемчужина, заставляя её в спешке перепроверять данные.
— Ч-что сделали? Но в архивах сказано, что самоцветы были выведены с Земли!.. Так, минуточку…
Она потеряла несколько десятков робоноидов, и хотя Жёлтый Алмаз распорядилась насчёт того, чтобы ей выдавали их пачками, среди Перидотов уже пошёл слушок, что она не компетентна и не способна справиться даже с послушными робоноидами. А тут всё так просто оказалось…
— Так это вы ломали моих штепсельных робоноидов? — взъедается Перидот, для которой постепенно раскрывалась причина всех её неудач, связанных с Землёй. — Телепорт в Родной мир — тоже ваших рук дело? И этот ваш странный символ?! А-р-р!.. — кулаки сжимаются сами собой. — Да почему вы ломаете оборудование?!
— Потому что мы — Кристальные самоцветы! Мы всё ещё живы и по-прежнему стоим на страже Земли и всех её живых существ!
Связь обрывается неожиданно — неполадки с электропитанием. Вне себя от ярости, Перидот строчит новый отчёт Жёлтому Алмазу. Робоноиды в её случае не помогут, необходима военная поддержка.
Когда Ляпис только улетала из Родного мира, подчиняясь приказу Голубого Алмаза, она не предполагала, что вернётся спустя… пять тысяч лет. Огромная прорва времени, и Ляпис солжёт, если скажет, что не скучала по родине.
Но сейчас здесь всё… другое. Гораздо больше солдат, гораздо больше дисциплины, гораздо меньше свободы. Она помнит, что к подобному всегда стремилась Жёлтая, а Голубая усмиряла её пыл, говорила, что в столь жёстком контроле нет никакой необходимости.
«Что здесь произошло?..» — в панике оглядывается вокруг себя Ляпис, когда её куда-то ведёт Топаз. Незнакомые технологии, новые самоцветы, перестроенные здания…
Их встречает Жёлтая Жемчужина, приподнимает одну бровь, оглядывая Ляпис.
— С Земли? — спрашивает она, раскрывая перед собой полупрозрачный экран, на котором что-то записывает.
— Д-да…
— Назовите свой идентификационный номер.
— Я… не помню его.
Жемчужина отвлекается от экрана, недоверчиво смотрит на гостью.
— Что значит «не помню»? — морщится она. — Мне придётся перечитать весь список погибших на Земле самоцветов, чтобы вас найти, а их несколько тысяч, между прочим!
Ляпис покаянно опускает голову, смотрит в пол, испытывая чувство вины. Едва Жемчужина собирается снова отчитать её, как с ней экстренно связывается Жёлтый Алмаз.
— Жемчуг.
— Д-да, мой Алмаз?
— Ты долго. Приведи ко мне прибывший самоцвет. Немедленно.
— Конечно, м-мой Алмаз!
Топаз уходит, а Жемчужина, тяжело вздохнув, подаёт знак следовать за ней, раздражённо бормоча себе под нос про глупый самоцвет, который — подумать только! — забыл свой номер.
— И вот как тебя Алмазу представлять? Что за дурёха!..
Ляпис говорит себе, что терпеть осталось совсем недолго. Жёлтый Алмаз осмотрит её, вероятно, что-то спросит, а затем передаст Голубому Алмазу, потому что все Лазуриты принадлежат ей. Голубая добрее. Голубая более понимающая. Она, порой, пугала, но к Голубой Ляпис привыкла, а Жёлтая до сих пор вгоняла в ужас.
— Лазурит, значит… — задумчиво произносит Жёлтый Алмаз, не отрываясь от работы и взглянув на Ляпис лишь мельком. — Полный отчёт. Сейчас же.
«Полный отчёт? Полный отчёт, полный отчёт…» — в суматохе мечутся мысли Ляпис, которая прекрасно наслышана о том, как легко Жёлтый Алмаз раскалывает свои самоцветы.
— Я… — начинает Ляпис, боясь взглянуть наверх. — Я не… не помню н-ничего, мой Алмаз…
— Что значит «Ничего не помню»? — хмурится Жёлтая. — Где ты была, что с тобой делали?
— Я была в плену… меня приняли за Кристального самоцвета, н-но я никогда им не была!..
Жемчужина рядом фыркает и закатывает глаза. Снова. Ляпис прикусывает губу.