Злость и решимость Яшмы постепенно перебираются внутрь лазурного самоцвета, словно пытаясь вырвать его с корнем. У Ляпис начинают сдавать нервы.
Во всяком случае, так она думает, когда ей начинает мерещиться Стивен.
Один раз. Второй раз. Третий. Яшма дёргает за цепи сильнее, чем прежде, Лазурит едва удерживает контроль.
— Да зачем ты постоянно возвращаешься?! — кричит Ляпис, когда Стивен приходит снова. — Мне нельзя отвлекаться! Я должна… её… держать…
— Ляпис, просто скажи, где ты, мы поможем! — отвлекает голос мальчика. Надежда — то, что ей сейчас точно не поможет.
— Я же сказала «нет»… а-а-а! — и уходит под воду, не выдержав напора Яшмы.
— Ляпис? — растерянно говорит Стивен в пустоту и слышит всплеск воды позади себя. Яшма, которая выглядит не менее истощённой, чем сама Ляпис, отчаянно хватает ртом воздух и медленно поднимает глаза.
— Ты… — зло рычит она, направляясь к мальчику. — Из-за тебя!
Стивен делает шаг назад, испуганно глядя на разъярённый Кварц, но Яшма не может до него дотянуться и уходит в воду, меняясь местами с Ляпис.
— Не видишь, что ли? — шепчет Лазурит, умоляюще глядя на Стивена. — Я не могу отвлекаться. Не пытайся меня искать. Мне не нужна твоя помощь!
Ей вообще не нужна ничья помощь. Она — одна из сильнейших Лазуритов, и этот жалкий, возомнивший о себе невесть что Кварц ни за что её не одолеет. Ни физически, ни морально.
— Ляпис! — пытается докричаться до неё Стивен, но его голос слишком приглушённый. В голове так мутно, что Лазурит не слышит, что говорит. Она чувствует слишком много, и как справиться с подобным без чужой помощи она не знает, но всё равно упрямится.
Она не видит Яшму, но чувствует её. Скорбь по Розовому Алмазу и желание вернуться к Голубому перемешиваются, усиливают друг друга, подпитывают злость Яшмы, которая желает вернуть всё, как было, любой ценой.
Последнее, что хочет сказать Ляпис: «Это невозможно». Она не знает, почувствовала ли это Яшма, но уверена, что Малахит их обеих слушать точно не станет.
====== Часть 23 ======
Сила, о которой Яшма и не мечтала, приятно струится по камню, даря неописуемую уверенность в себе. Будь у неё такая сила раньше, шесть тысяч лет назад, всё обернулось бы иначе. Будь у неё такая сила во время войны…
— Мне не нужен номер. Я и так запомню тебя как идеальную Яшму.
— Мне не нужен твой номер. Я буду звать тебя Ляпис.
Ляпис резко открывает глаза, осматривается по сторонам и чувствует сковывающие цепи по всему телу. Яшма, отражающаяся на противоположной стороне водной глади, заметно дрожит, сжимает кулаки с такой силой, что впору камни крошить. Сама едва держится.
— Я впечатлена, — ухмыляется она, заметив пробуждение Ляпис. — Ты держалась до конца. Ох, смотри-ка, твои друзья тут… да прекрати сопротивляться!
Новая тюрьма, а она — снова пленница. Осточертело настолько, что из глаз едва не текут слёзы.
— Я не дам ни одного своего Лазурита в обиду. Не бойся меня.
— Не бойся меня. В чём смысл бояться своего Алмаза?
Сражение со слиянием Кристальных самоцветов заставляет её собственный камень разгораться — прямо как в былые времена, когда она принимала участие в передовых войнах Родного мира. Яшма всю жизнь сражается во имя родины, потому что уверена, что это именно то, чего ждала от неё Розовая.
Она была рождена, чтобы защищать свой Алмаз, чтобы оберегать её колонию. Эта планета — любимое детище Розовой, и раз её больше нет, то Яшма не позволит каким-то соплякам осквернять могилу правительницы просто так.
— Жалкие… жалкие букашки! Вы недостойны…
«…недостойны находиться на этой планете!»
— Конечно, мы всё понимаем, — миролюбиво говорит Голубая огромному созданию, сидящему перед ней. — Мы позволим вам основать несколько колоний на границе наших империй, а также гарантируем неприкосновенность вашей столицы.
Существо напротив что-то удовлетворённо промычало и кивнуло в сторону Голубой Жемчужины.
— Мы организуем культурный обмен между нашими расами. Халькантиты — невероятно красивые и общительные самоцветы, которые придутся вам по душе. У вас на планете, насколько я знаю, подобных камней не образуется. — Голубая кивает, услышав положительный ответ. — Уверяю вас, они стоят того, чтобы на них взглянуть. Наши корабли уже направляются сюда, мы ждём ваших представителей в ближайшее время. А теперь прошу меня извинить — кажется, наше время подходит к концу. Ох, не волнуйтесь, если всё пройдёт удачно, я обязательно прилечу снова, — смеётся правительница чистым лёгким смехом, гладя подушечками пальцев свой камень. — Алмазы и в нашей империи невероятно редки, поэтому без должного доверия я не могу остаться здесь надолго. Наша военачальница скоро начнёт беспокоиться, если я не вернусь.
Органические расы, достигшие такого прогресса, как эта, — весьма редкое зрелище. Империю, которую они выстроили, можно успешно уничтожить и военным путём, но потери будут велики. Голубая не любит, когда гибнет столько самоцветов, а Жёлтая — когда гибнет столько солдат.
— Не хочу оставаться здесь ни на секунду дольше, — брезгливо морщится Жёлтая, когда сестра поднимается на её корабль. — Как всё прошло?
— Они боятся нашей военной мощи и достаточно легко соглашаются на всё, что я им предлагаю, — пожимает плечами Голубая, усаживаясь в кресло рядом. — Следует подготовить дополнительную партию Халькантитов и направить их к ним в столицу.
— Я уже отдала распоряжение Перидотам насчёт этого, — кивает Жёлтый Алмаз и медленно поднимает корабль в воздух. — Почему ты так уверена, что эти… органики… так легко клюнут?
Губы Голубой трогает лёгкая улыбка.
— Ты не доверяешь моим познаниям в слабостях органических рас?
— Как раз-таки это я уважаю.
— Халькантиты полны меди, — Голубая пожимает плечами и принимается за объяснения, — которой на родной планете клободинцев совсем мало. Одно присутствие таких самоцветов рано или поздно вызовет у них отравление, и даже если они догадаются и уничтожат самоцветы, осколки продолжат испускать медь. Как минимум, это ослабит оборону настолько, чтобы ты смогла прорвать её без больших потерь. Поэтому подготовь боевые корабли и держи их на границе, — добавляет она более весёлым голосом. — И пока не трогай представителей, которых они направляют нам «по культурному обмену». Я перестраиваю под них один из своих Зоопарков.
— Эти существа слишком умны, чтобы ты смогла держать их в Зоопарке, — недовольно фыркает Жёлтая. — К тому же они как-то странно на тебя косились.
— Я не собираюсь долго их там держать. А насчёт этого… — Голубая игриво щёлкает сестру по носу, ловя её возмущённый взгляд. — Правитель клободинцев сказал, что мой камень их завораживает.
— Это он… комплимент такой сделал?
— Да. Он с нетерпением ждёт моего возвращения.
— В следующий раз никакой дипломатии, — практически рычит Жёлтая, сжимая подлокотник с такой силой, что по нему едва трещины не пошли. — Надеюсь, ты ясно дала понять, что не вернёшься.
— Напротив, — легкомысленно отзывается Голубая, — я всеми силами старалась показать, что заинтересована в нём так же, как и он во мне.
— И зачем?!
— Чтобы он мне верил, конечно.
— Когда ты подобному вообще научилась?
— Это называется «флирт», — поясняет Голубая и обворожительно улыбается Жёлтой. — Я же не просто так провожу время в Зоопарках. Органические расы — кладезь знаний, если их правильно изучать.
— Нет нужды изучать то, что можно легко уничтожить.
Голубая смеётся, прикрыв рот ладонью, и наблюдает за сестрой краем глаза. Кажется, её реакцию органические расы называют словом «ревность».
Ляпис долго убеждала себя, что ей будут рады в Родном мире. Её не ожидает раскол — её ожидают блеск и место в свите Голубого Алмаза.
Голубая должна принять её. Если не Голубая, то кому она вообще нужна?
Она действительно верит в это. Пытается себя убедить, что так правильно. Она безмерно благодарна Кристальным самоцветам, что те избавили её от слияния, с которым она, в конце концов, не сумела справиться, но последствия которого ощущает на себе до сих пор.