Комментарий к Готовы к беспощадной романтике? Я предупредила.
«Хочу уничтожить всё, что здесь есть».
Не до конца понятно, на что надеются эти самоцветы, тем более без своего лидера, валяющегося в отключке после удара Жёлтой. Голубая уверена, что сестра может справиться и без неё, но хочет покончить со всем сама, — а потому вновь собирает энергию у себя над головой.
Водяные цепи сбивают ей концентрацию, что вовремя замечает Жёлтая и одним движением лишает Лазурит формы. Она не спешит лезть вперёд — оберегает сестру и с насмешкой наблюдает за тем, как мятежники сами держат дистанцию. Значит, знают, что радиус действия её молний не такой уж и большой, но это не так уж и важно.
Если они не смогут добраться до Голубой, им конец. Если дать ей сконцентрировать достаточно энергии, выстрел будет настолько мощный, что снесёт всё на своём пути. В этом и заключается различие их стиля боя: Жёлтая всегда стремится сократить дистанцию, а Голубая — атаковать издалека.
Буквально через пять минут накопленного заряда будет достаточно, чтобы стереть камни мятежников в пыль. Каких-то пять минут…
Жёлтая мельком смотрит на Голубую через плечо, буквально слышит все её мысли и бессильно сжимает кулаки. Ни её слёзы, ни раскол этих самоцветов не повернут время вспять, и в холодные розовые осколки жизнь никогда не вернётся.
Как и шесть тысяч лет назад, розовая лоза обвивается вокруг их камней, причиняя один лишь дискомфорт.
Четыре минуты.
— Голубая, а тебе нравится органическая жизнь?
Рука сестры дрогнула, хотя копить энергию не перестала. Голубая судорожно смотрит по сторонам, что-то ищет глазами.
— Что-то случилось?
— Я… почувствовала что-то…
— Тебе кажется.
Кристальные самоцветы подозрительно застыли вдалеке, не решаясь приблизиться к ним, и сначала Жёлтая списала это на предосторожность. Но они действительно стоят и словно чего-то ждут.
Три минуты.
— Видела новое платье Голубой?
Жёлтая резко оборачивается, однако позади никого нет — лишь сестра смотрит на неё с немым вопросом: «Ты тоже это слышишь?»
Она фыркает, понимая, что ловит галлюцинации. Видимо, переволновалась. Или нахваталась волнения у Голубой. Камень в груди тоже ведёт себя странно: пульсирует и рвано испускает ауру, явно реагируя на что-то, но Жёлтая никак не может понять, на что.
— Жёлтая! Жёлтая!!! А что ты мне подаришь?
— Это мой корабль! Голубая, скажи ей!
Голубая шокированно смотрит перед собой в пустоту и едва удерживает заряд энергии, которому нужно ещё хотя бы две минуты.
— Я слышу… слышу её… — бормочет она, все ещё пытаясь найти источник.
— Это бред. Нам кажется.
— А можно я иногда буду решать, куда мы полетим?
— Ты никогда не говоришь Голубой, что любишь её, а я говорю!
— Нет, я слышу её!
— Она разбита, Голубая! — рычит Жёлтая, оборачиваясь к сестре. — Это галлюцинации, она не может!..
— Хочу построить колонию, научи меня!
Жёлтая осекается, прикрыв рот ладонью. Ощущение, будто Розовая сейчас сидит на её плече — всё такая же жизнерадостная, такая же беззаботная. Такая же несносная маленькая бестия, их персональный розовый ураган.
Меньше минуты.
— Голубая, она обозвала меня камнем!
— Красивым камнем?
— Голубая!!!
Голубая не выдерживает и падает на колени; накопленный ею заряд растворяется в воздухе. Опустив голову, одной рукой она стирает слёзы, а второй не глядя указывает на Розу Кварц.
Жёлтая сначала не понимает, что происходит. Смотрит на поверженного лидера восстания, слышит всхлипы сестры за спиной, краем глаза следит за застывшими в шоке Кристальными самоцветами.
Розовый камень выглядывает из-под одежды, переливается и излучает совсем слабую ауру, которая едва покрывает тело Розы Кварц.
— Это же невозможно… — почти не верит в происходящее Жёлтая.
Мятежники не останавливают её, когда она подходит к их лидеру. Со столь близкого расстояния аура угадывается безошибочно.
— Розовая?!
Она стала ещё меньше. Просто класс. Сотни лет роста улетучились в мгновение ока. Или Розовая живёт по какому-то гармоническому закону: шесть тысяч лет назад был самый пик, и эта мелочь выросла, а потом начала постепенно уменьшаться, и вот пожалуйста — и без того мелкая Розовая стала ещё мельче. Ещё и дурацкой формой обзавелась. Жёлтая явно чего-то не понимает.
— Ох, Розовая! Не могу поверить! — счастливо льёт слёзы Голубая, прижимая к себе младшую сестру.
Жёлтая тоже не может. Её вообще не покидает ощущение, словно их обвели вокруг пальца и выставили полными дурами — и кто? Эта маленькая розовая бестия!
Однако она готова очень многое простить просто за то, что камень Розовой не разбит и даже не покрыт трещинами. Она готова самолично разобраться, почему у младшей такая странная форма и почему она ничего не помнит; звёзды, да она на всё согласна. Любая неприятность кажется несущественной мелочью; любая проблема не проблема вовсе — всё меркнет в сравнении с тем, что Розовая цела и невредима.
Корпус корабля относительно цел (насколько Жёлтая может судить издалека), но любые попытки его поднять терпят крах. Ремонт займёт несколько дней, так что можно не спешить: днём раньше, днём позже — какая уж теперь разница.
— Как так могло выйти, Розовая? — разочарованно вздыхает Жёлтая, глядя на негодницу в руках Голубой. — Что с тобой вообще произошло?!
— Я-я… как бы сказать…
— Не дави на неё, Жёлтая, — умоляюще произносит Голубая, ласково гладя младшую сестру по голове. Та всё равно порывается что-то сказать — что-то о матери и новой форме жизни, о потерянных воспоминаниях. Жёлтая лишь отмахивается:
— Твой камень при тебе, а значит, воспоминания где-то там. Это несущественная проблема. Голубая, пожалуйста, я из-за слёз ничего не вижу, ты не могла бы…
— Прости, — ослепительно улыбается Голубая, стирая слезинку с края глаза.
Она давно так не улыбалась. Всё, что помнит Жёлтая с начала Второй эры, — это вечно натянутая улыбка, изредка смеющиеся глаза и скорбь. Бесконечная всепоглощающая скорбь.
Ей никогда не удавалось сделать Голубую настолько счастливой с момента раскола младшей сестры.
Розовая смотрит на неё во все глаза, переводит взгляд на Голубую, чуть заметно хмурится; Жёлтая, уловив её интерес, спешит отвести глаза.
— Ох, звёзды! — неожиданно восклицает Голубая. — Это же не из-за нашего луча, правда? Твоя память и твоя форма… мы не повредили тебя?!
— Нет, я же говорю!..
— Она цела, — фыркает Жёлтая. — Её щит способен выдержать наш удар.
— Что угодно могло пойти не так! Вдруг он поглотил не всё, и…
— Голубая, прошу тебя…
— Нам нужно как можно скорее забрать её в Родной мир; я не удивлюсь, если на неё так повлияла эта планета!
— Голубая! — от резкого повышения сестринского голоса Голубая вздрагивает и сразу тушуется, отворачивается, всё ещё обдумывая свои безумные теории, а затем и вовсе идёт к морю. Жёлтая потирает переносицу, делает пару терпеливых вдохов и следует за ней.
— Мы вернёмся через пару часов.
Сбоку от Розовой облегчённо выдохнула Жемчужина, но Жёлтая не придала этому значения.
— Не говори им правду.
Стивен хлопает ресницами, глядя на Жемчуг, которая поспешила увести его в дом сразу после ухода Алмазов.
— Но почему? Они же нужны нам для исцеления повреждённых самоцветов!
— Их можно убедить в этом и не говоря о том, что сделала Розовая. Они не поймут, Стивен! Ты до сих пор жив, — Жемчуг болезненно поджимает губы, — только потому, что они думают, что ты Розовая…
«Ты даже представить себе не можешь, на что способны Алмазы…» — раздаётся в голове мальчика голос Ляпис.
Которая оказалась лишена формы по одному щелчку пальцев Жёлтого Алмаза.
— Прошу тебя, пойми, — продолжает жалостливо говорить Жемчуг, — сейчас их не интересует ничего, кроме благополучия Розовой. Их не интересует, что она была Розой Кварц, им даже всё равно на выживших Кристальных самоцветов.