Памяти нет, а упрямство и наглость остались. Лучше бы было наоборот, но столь неожиданный напор удивляет.
— Мы могли бы сделать больше, — робко предполагает Жёлтая, — будь нас четверо.
— О нет, мы не можем позволить ей это увидеть… в последнее время с ней невозможно разговаривать…
— Кто? — требовательно спрашивает Розовая. — Кто нам нужен?!
— У тебя настолько отшибло память? Белая, конечно же, — фыркает Жёлтая, не желая продолжать этот разговор. К Белой нужно идти с чётко продуманным планом и чётко поставленным вопросом, и желательно не косячить перед этим пару сотен лет, а их только что окунули с головой в позор галактического масштаба.
— Белый Алмаз?.. — робко подаёт голос Жемчужина и тихо обращается к Розовой (снова слишком фамильярно, как кажется обоим Алмазам): — Стивен, Белый Алмаз абсолютно отличается от нас…
— Нам следует вернуться как можно скорее, — произносит Голубая, обращаясь к Жёлтой, которая тут же отвлекается на неё. — Я не хочу больше видеть эту планету…
— Мы займёмся этим немедленно, только не переживай.
— Она не такая, как они!.. — продолжает свои разъяснения Жемчуг, указывая на Алмазов. — Твоя мама единственная, кто мог заходить к ней без разрешения, только к ней было особое отношение, но это наверняка в прошлом. Ты даже представить себе не можешь, на что она способна…
— Я всего лишь хочу поговорить!
— Не думаю, что даже тебе доведётся, — печально произносит Голубая. — Она сильно поменялась за последние шесть тысяч лет. К Белой заходит только её Жемчужина, а Родной мир она не покидала целую вечность.
— Тогда нам нужно немедленно попасть в Родной мир!
— «Немедленно» — понятие очень растяжимое, Розовая! — вспыхивает Жёлтая. — Наши корабли уничтожены, и чтобы их восстановить мне понадобится!..
— Разве что, — внезапно озаряет Голубую, — здесь мог остаться твой корабль.
— Он ведь такой же огромный, как и ваши? Такую махину даже моя мама спрятать не могла!
— На самом деле… — Жемчуг нервно потирает плечо и отводит взгляд, — я-я, кажется, припоминаю, где мог остаться её корабль…
Было в Жемчужине Розовой что-то странное, какой-то подвох: Голубая никак не может уловить, какой именно. Она занимается производством Жемчугов уже не первое тысячелетие и знает их как облупленных, поэтому с уверенностью может сказать, что от этой конкретной Жемчужины исходит какая-то фальшь.
Она старается вести себя соответствующе, но недотягивает планку до положенного Жемчужине идеала; она застряла где-то посередине между хорошей Жемчуг и отвратительной.
В Розовой подобного не чувствуется: она ведёт себя наивно и необдуманно — так же, как вела себя шесть тысяч лет назад, с той лишь разницей, что тогда она знала о последствиях своих проказ, а сейчас всем своим невинным видом показывает, что не помнит правил. На фоне такой искренней Розовой Жемчужина выглядит как та, кто помнит о правилах и старается их соблюдать, но уже давно утратила нужные навыки.
Слишком неуклюже. Голубая держит свои догадки при себе, старается не мнить лишнего: чтобы выяснить причины амнезии младшей из Алмазов, нужно вернуться в Родной мир, там же можно разобраться и с Жемчужиной.
Она совсем не ожидала вернуть Розовую, в Рифе нет подходящих по цвету Жемчужин, не подготовлены прислуга и охрана — Голубой о стольких вещах придётся позаботиться, как только они вернутся, потому что Жёлтая наверняка будет занята разговорами с Белой и осмотром Розовой; её нужно избавить хотя бы от рутинных забот. К тому же их корабли разбиты, а паланкин Розовой безнадёжно испорчен — от списка предстоящих дел действительно кружится голова.
— Здорово, никогда не находился так высоко над землёй!!! Мне правда можно сидеть у тебя на плече, Жёлтая?
— Во имя звёзд, только не ори мне на ухо.
Но при взгляде на переговаривающихся сестёр на губах невольно расползается блаженная улыбка. Можно выполнить ещё с десяток поручений, которые сверху накинет Белая — всё равно, абсолютно всё равно, потому что теперь они снова вместе.
Как и шесть тысяч лет назад.
====== Часть 32 ======
На неловкие объяснения Розовой о том, что ей нужны сон и, как и всякому органическому созданию, еда, Голубая понимающе кивает. Жёлтая уже разъяснила ей, что новая форма действительно состоит наполовину из органики и следует озаботиться тем, чтобы доставить её до Родного мира в целостности и сохранности.
— Как только прибудем, я прикажу доставить еду из твоего Зоопарка. Тебе необходимо есть что-то в полёте? Я не помню, сколько люди могут прожить без еды, это нужно уточнить…
— Не беспокойся об этом! — машет руками Розовая и указывает на свою Жемчужину: — Жемчуг позаботится обо всём, она ведь жила со мной всё это время!..
— Она обладает всеми необходимыми знаниями? — Голубая недоверчиво приподнимает бровь и переводит взгляд на Жемчуг. Та мигом тушуется, чешет затылок и, опомнившись, вытягивается по струнке:
— Д-да, А-алмаз, я изучала человеческую культуру и физиологию всё это время…
В иной ситуации у Голубой глаз задёргался бы от такого заявления: Жемчугам не пристало изучать что-либо самостоятельно, они обязаны получать всю соответствующую информацию от своих хозяек, но конкретно эта Жемчужина была когда-то приставлена к Розовой специально для того, чтобы оберегать её от ошибок, и даже Жёлтая не брезговала передавать Алмазные поручения лично ей.
— Тогда озаботься этим вопросом наилучшим образом, — холодно произносит Голубая и уже теплее обращается к Розовой: — Я слышала, ты хочешь взять с собой ту низкорослую Аметист и какое-то странное слияние. Аметист ещё ладно, но слияние в Родном мире…
Розовая напрягается мгновенно.
— Она может просто не светиться на публике. Может ведь? Без Гранат мне будет очень неуютно…
Голубая глубоко задумывается о такой возможности, смотрит в умоляющие глаза Розовой, нервно покусывает губу: как бы негативно она ни относилась к слияниям, осуждать их сейчас кажется чем-то крайне несправедливым и неправильным. Крохи тёплого солнца, полученные от слияния с Жёлтой, столь приятно греют камень, что Голубая сдаётся без возражений.
— Слияние называет себя Гранат? Очень глупо, — фыркает она, скрестив руки на груди. — Нам в любом случае придётся доложить, каких самоцветов мы привезли вместе с тобой. Я укажу в отчёте Рубин и Сапфир, но закрою глаза на их слияние, если они не сделают этого на публике. Поразительно, что ты сумела найти именно ту самую дефектную Сапфир, которая не сумела правильно указать мне…
— Голубая, — Розовая обиженно надувает губки, — хватит.
— На публике — без слияния, — строгим голосом подводит итог Алмаз, взглянув сначала на младшую, затем на так называемую Гранат. — Сомневаюсь, что Белая проявит хотя бы толику того содействия, которое сейчас оказываем тебе мы.
— Их можно считать моей свитой? Я слышал, что у вас есть собственные свиты!
— Оу… конечно, драгоценная. Мы подбираем свиту самостоятельно, и если ты считаешь, что они достойны находиться подле тебя, то конечно. Сразу после того, как мы уберём статусы «пропавших без вести» с Рубин, Сапфир и твоей Жемчужины, они будут переведены в твою свиту. С Аметист выйдет меньше мороки, но ты уверена, что она должна быть в свите? На Земле были созданы Кварцы и лучше неё — взять хотя бы отличную Яшму, которую было бы неплохо найти, она ведь тоже где-то на Земле…
— А-а, н-насчёт неё…
— Но на первое время твоя свита будет носить чисто официальный характер, и Жёлтая приставит к тебе хорошую охрану. Во избежание самых разных казусов. Прости, — виновато улыбается Голубая, — но потерпи немного: с охраной нам будет спокойнее. Они вовсе не будут тебе мешать! Помнишь Шпинель? Когда тебе было несколько десятков лет отроду, за тобой бегала Шпинель. Они обычно назойливые и очень докучающие, зато тебе нравилось.
— Ты предлагаешь мне находиться под круглосуточным присмотром?! — вскрикивает Розовая. — Не надо приставлять ко мне никакую Шпинель!