— Ох… спасибо, — Стивен озирается по сторонам, ловит в свою сторону удивлённо-восхищённые взгляды и слегка толкает Жемчуг вбок.
— А они… — шёпотом спрашивает он, — все уже знают, что я — Розовый Алмаз?
— Конечно, на всю империю уже разнеслась весть, что Розовая цела и находится сейчас в Родном мире.
— Я совсем не привык к такому вниманию…
— Можете приказать всем отвернуться, Розовый Алмаз, — бойко отзывается Жёлтая Жемчужина.
— Нет-нет, я не против! З-здесь что… всё действительно решается одним моим словом?
— Любой каприз, да, — тяжело вздыхает его Жемчуг и тут же поправляется: — Почти любой.
— Звучит не очень хорошо, на самом деле.
Возле дверей в нужное здание их поджидает Голубая Жемчужина, кланяется Стивену, как полагается, и сообщает, что её Алмаз изъявила желание встретиться с сёстрами и сейчас также находится внутри.
— Не помню, чтобы у Жёлтого Алмаза здесь находилась комната экстракции… — растерянно бормочет Жемчуг, но всё равно даёт Стивену наставления: — В любом случае, иди вперёд по коридору, вряд ли заблудишься.
— Хорошо! — бодро отвечает мальчик и, кивнув самому себе, заходит внутрь под внимательным взглядом трёх прислужниц.
— С возвращением, — тихо произносит Голубая Жемчужина, глядя на Жемчуг. Той даже кажется, что на лице вечной тихони расцвела облегчённая улыбка.
Когда за Стивеном закрывается дверь, она продолжает:
— Рада, что ты цела.
Алмазы встречают его маленькой перебранкой, в которой Жёлтая явно проигрывает: Стивену кажется, что она в принципе не способна перечить Голубой, либо же просто не хочет этого делать.
— Как ты предлагаешь мне вытащить Кластер из планеты, не повредив её? Это же абсурд! Он создавался специально для этого!
— Розовой эта планета нужна целой. Можешь уничтожить сам Кластер.
— Это шесть тысяч лет эксперимента, ты хоть представляешь!..
— Брось, Жёлтая, — мягко прерывает её Голубая. — Ты со мной согласна.
— Я найду ей новую планету, ничем не хуже, — дуется в ответ Жёлтая, скрестив руки на груди. — Кому нужна эта…
— Жёлтая, — ещё мягче давит Голубая, а затем замечает Стивена и обращается к нему, показывая, что их разговор с сестрой закончен: — Розовая! Проходи, не бойся. Тебе не слишком жарко?
— Нет-нет, как раз, — отмахивается мальчик, оглядываясь по сторонам. — Клёвая сауна…
— Новая, — говорит Жёлтая с толикой гордости и кивает на скамью напротив себя: — Присаживайся.
— Она построила её буквально за четырнадцать лет до того, как мы нашли тебя, — Голубая хлопает в ладоши. — Правда, теперь следует сменить символ Алмазной власти на всех новых зданиях, потому что нас наконец-то снова четверо…
— Это мелочи, — фыркает Жёлтая, наблюдая, как Розовая неловко приземляется на указанное место. — Как прошла встреча с Белой?
— Всё, что я успел сказать, — это «эм», «привет» и «я», — отвечает мальчик с явным недовольством. — Она меня даже слушать не стала!
— Два с половиной слова — это, конечно, рекорд, — усмехается Жёлтая.
— Двух с половиной слов недостаточно! Мне всё ещё нужно обсудить с ней лечение повреждённых самоцветов!
— Пф, удачи. Белая замкнулась настолько, что не пускает к себе никого, кроме своей Жемчужины с промытым камнем. Это так несправедливо, — она закатывает глаза. — У меня сотни успешных колоний, но внимания и поблажек почему-то всегда удостаиваешься ты. Даже притом, что единственная твоя колония провалилась по всем фронтам!
— Так может… — неуверенно предполагает Стивен, — тебе просто нужно… провалиться?
Жёлтая ненадолго застывает, пытаясь как-то переварить услышанное, а затем хохочет во весь голос, стирая слёзы с краешков глаз. Голубая прыскает со смеху в кулак и едва держится, чтобы не рассмеяться так же громко.
— Ради таких моментов я готова терпеть твои выходки, — тепло улыбается Жёлтая, немного успокоившись.
— Ты совсем не изменилась, — ласково вторит сестре Голубая и пересаживается поближе к Стивену. — Всё такая же маленькая и забавная. Я так рада, что ты жива… — наклоняется и шепчет мальчику так, чтобы Жёлтая их едва слышала: — Эй, Розовая, хочешь увидеть Жёлтую с длинными волосами?
— О-о-о… — смеётся та в ответ, подперев рукой голову, — даже не думай об этом, Голубая.
— Она очаровательна, — хихикает та. — Если хочешь, мы её уговорим.
— Голубая, нет.
— Но почему-у-у? Ты уже меняла так свою форму ради меня!
— Ради тебя! — восклицает Жёлтая. — Ты грустила, и я искала любые способы тебя развеселить.
— Брось, кроме меня и Розовой здесь никого нет.
— Не буду я…
— Ну Жё-ё-ёлтая…
— Даже не проси.
— Пожалуйста?
— Голубая!..
Их прерывает звонкий смех мальчика, становящийся всё громче и заливистее.
— Вы так друг друга любите! А я всё думал, как вам удалось слиться даже без танца, но…
— Т-ты видела! — вспыхивает Голубая. — Звёзды, Розовая, это было недоразумение! — Жёлтая же лишь отводит взгляд, старательно делая вид, что ничего не знает.
— Разве недоразумение? — искренне удивляется тот. — Я уверен, что ваше слияние прекрасно!
— Потише, — нехотя выдавливает из себя Жёлтая. — У стен есть уши.
— Прошу прощения…
— Мы подали тебе плохой пример! — сокрушается Голубая, хватаясь за голову. — Э-этого больше не повторится, я надеюсь, ты не будешь…
— Почему не повторится? Я же сказал, что это прекрасно!
— Слияния запрещены!
— Но вы же правительницы! Кому, как не вам, отменять это глупое правило?
— Это «глупое правило», как ты выразилась, — весело усмехается Жёлтая, — установлено лично Белой. И этот запрет вполне понятен.
— Не понятен! — упорно твердит Стивен. — Я не понимаю! Что в этом такого? Почему нельзя?!
— Каждый самоцвет, — Голубая, вздохнув, принимается за разъяснения, — создан с определённой целью и ролью. Разновидностей самоцветов недавно перевалило за сотню, страшно представить, сколько вариантов слияний может существовать…
— А каждое слияние отклоняется от предначертанной роли самоцветов, которые в нём участвуют. Слияния невозможно контролировать.
— Так почему бы не позволить им самим решать, чем они хотят заниматься?
— Не мели ерунды, Розовая, — раздражённо отвечает Жёлтая. — Сапфиры никогда не смогут сражаться лучше Кварцев, Кварцы никогда не смогут предсказывать будущее. Всё это заложено в них ещё с рождения.
— Прошу прощения, мой Алмаз, — раздаётся голос Голубой Жемчужины, — но у вас очередной приём в расписании.
Голубая заметно грустнеет, но не противится и треплет Стивена напоследок по волосам:
— Ох, да… разумеется…
— Моё время, видимо, тоже подходит к концу. Из-за всей той суматохи прибавилось слишком много дел…
— Стойте! — вскрикивает Стивен, глядя, как Алмазы собираются уходить. — Я не успел толком поговорить с вами о Белой!
— Позже, — обнадёживающе улыбается Голубая. — Сейчас действительно навалилось слишком много. Мы обязательно поболтаем ещё, милая.
Жемчуг старательно вытирает его полотенцем, улыбается, пытаясь хоть как-то приободрить своего воспитанника. Тот безучастно озирается по сторонам: мимо них пролетают несколько Лазуритов, почтительно приземляются, отдают честь и улетают вновь.
— Все Лазуриты подчиняются Голубому Алмазу, — поясняет Жемчуг, разбавляя тишину рассказом. — Насколько я слышала, все они безумно преданы ей.
Стивен горько усмехается, вспоминая Ляпис и несколько её решительных попыток вернуться в Родной мир. Его взгляд падает на охранниц-Топазов.
— Принадлежность самоцвета Алмазу определяется по его цвету? — мальчик прямо загорается от своей догадки. — Например, Топазы принадлежат Жёлтой?
— Не обязательно. Конечно, охрана и содержание армии — обязанность Жёлтой, но она может передать Голубой несколько отрядов своих воинов. Конечно, — тут же исправляется Жемчуг, — она не передаст абы каких. Для них это что-то вроде… подарков.