И, конечно, настало время, когда Марату пришлось вспомнить о реальном мире и реальных делах. Таскать меня за собой он не мог, оставлять одну здесь - видимо, еще боялся. Но к концу месяца я уже не рвалась так на улицу, придумывая множество отговорок, и не для парня, а для самой себя. Правда, тогда я и мысли не допускала, что оправдываю сама себя. Так бывает, когда нужен предлог, чтобы сделать то, что хочется, но что нельзя по своим вроде бы правильным принципам. И ты начинаешь прокручивать сто и одну причину, из-за которой не можешь сделать так или так. К моей чести, такое у меня быстро прошло, а потом я об этом уже и не задумывалась.
Первый день “не вместе” прошел замечательно. Лично у меня. Я была предоставлена сама себе и, пользуясь случаем, обшарила всю квартиру. Нет, я ничего не своровала и даже поставила на свои места, как было, но разведать обстановку было нужно. Мне хотелось уверенности, наверное, и знание окружающей действительности мне эту уверенность давало.
У Марата было много книг. Целый шкаф, тянущийся от угла до угла, и в высоту доходивший до потолка. На верхних полках, правда, лежало какое-то барахло, но его я трогать не стала. А вот книги посмотрела, тем более, здесь было много книг с картинками. И даже нашла одну красочную энциклопедию, с красивыми зданиями, картинами и скульптурами. Я ее долго рассматривала, очень долго, по несколько минут зависая на каждой странице и трогая матовую толстую бумагу пальцами. Я не знала, что это было, но явно не Москва. Хотя, что я из этой Москвы видела? Три двора и две улицы? Решила спросить у Марата. Позже.
В общем, если я провела тот первый день спокойно и без нервов, то мой тюремщик, наверное, чуть не поседел. Вечером Марат горячим ветром влетел в квартиру и первым делом нащупал меня взглядом. А что я? Я сидела как всегда в углу, на диване, уютно поджав под себя ноги.
— Не волнуйся, квартиру не спалила, - хохотнув, успокоила я. - Все в целости и сохранности. И даже на месте.
Он все еще подозрительно оглядывался, теперь избегая меня и сосредотачиваясь, скорее, на окружающей обстановке.
— Все нормально?
— Как видишь, - непринужденно пожала плечами и размяла шею. - Ты бы разулся, что ли.
Мое замечание проигнорировали. Да ладно, больно надо. Все равно ему убирать. Хех, а еще меня манерам учит. Чурка.
— Звонили?
— Нет.
— Вообще?
— Я же сказала. Отвали уже.
Он кивнул, когда разговор стал таким, к какому мы привыкли. По крайней мере, я. С привычными вещами спокойнее.
— Ты ела?
Марат прошел в коридор, разделся и зашуршал пакетом. В животе у меня заурчало.
— Нет. Че принес?
Любопытство и голод потянули меня на кухню за Маратом.
— Что принес.
— Ну. Что принес? - исправилась я, не придавая значения замечанию.
— Икру.
Присвистнула. Никому не запретишь жить красиво.
— Какую?
— Красную, - он с любопытством на меня покосился, не прекращая разбирать сумки и хозяйничать. - А есть разница? Можно подумать, ты ела.
— Ела, - издевательски скривилась, корча мужику рожу. Иногда он меня выбешивал своим превосходством. - Представь себе.
Расспросы прекратились, а через полчаса мы с удовольствием ужинали. В еде я никогда не была прихотливой.
Стоит сказать, что теперь мне приходилось приспосабливаться жить одной без надзора Марата, к которому я привыкла. К надзору, в смысле. Но постепенно напряжение, с которым парень покидал квартиру, рассеивалось и пропадало, уступая место спокойствию. Привычные вещи.
Но, даже проводя много времени где-то, Марат не уменьшил наблюдение и контроль надо мной. Тонко подмечая все особенности и детали моего поведения.
— Почему ты ничего не ешь? - спросил как-то Марат, придя с универа поздно вечером. - Еда же есть.
— Я ем.
Марат не доставал, захватив меня в плен своих вопросов. Упертый, зараза.
— Ты всегда меня дожидаешься. Зачем?
— Не от большой любви. Отвали от меня.
Сегодня он оказался не в настроении, и терпеть меня был не намерен.
— Саша, - с угрозой протянул он.
— Слушай, че ты от меня хочешь? Мне, может, в туалет ходить по расписанию? Когда ты скажешь?
— Не ори на меня. Не доросла.
— Отъе***ь.
— Давно не получала? - с особым выражением глаз Марат вплотную приблизился и навис надо мной темной, тяжелой и обволакивающей тенью. Он был слишком. Весь из себя слишком, и иногда мне ко мне приходила кощунственная в своей правде мысль. Мне никогда не стать сильнее его. Не вырасти. Рядом с ним. - Я тебя нормально спросил. Что за очередные психи?