Если до августовской сессии биологи еще могли мечтать о «свободе слова» в пределах своей специальности, то после сессии для очень многих несбыточной мечтой стала хотя бы «свобода молчания». Чем более высокий пост занимал человек, тем менее доступным было для него право молчания. Чем выше стоял человек на научно-административной лестнице, чем больший соблазн представлял занимаемый им пост, тем труднее было ему воздержаться от публичного словесного или письменного отказа от истинной науки и от признания лженаучных догм лысенковской лжебиологии. Не всем, однако, подобные покаяния помогали. Если нужно было устроить своего человека на место, занимаемое раскаявшимся, то его признание ошибок в прошлой деятельности и обещание впредь работать на благо передовой мичуринской биологии объявлялось недостаточным и неискренним, и его все же снимали с работы.
После августовской сессии, ознаменовавшей «блестящую победу» мичуринской биологии над реакционным менделизмом- вейсманизмом- морганизмом, многие ученые, не осознавшие и осознавшие свои ошибки, оказались не у дел. Многим пришлось покинуть Москву, Ленинград и другие центры и искать на периферии какую-либо работу, часто не по специальности. Был ликвидирован рад лабораторий, разогнаны целые научные школы. Уцелевшим навязывалась тематика в духе мичуринской биологии. Большую оперативность проявила Академия наук СССР. Президиум АН СССР 26 августа 1948 г. в связи с состоявшейся августовской сессией постановил провести следующие мероприятия: освободить Л. А. Орбели от обязанности академика-секретаря Отделения биологических наук, а на его место назначить А. И. Опарина (директор Института биохимии АН СССР); сместить И. И. Шмальгаузена с поста директора Института эволюционной морфологии им. А. Н. Северцова и ликвидировать находящуюся в институте лабораторию феногенеза; в Институте цитологии, гистологии и эмбриологии АН СССР упразднить, как антинаучные, лаборатории цитогенетики (заведующий Н. П. Дубинин) и ботанической цитологии (заведующий М. С. Навашин); обязать Отделение биологических наук пересмотреть планы научно-исследовательских работ на 1948–1950 гг. для разработки мичуринского направления. Далее предлагалось пересмотреть составы Ученых советов биологических институтов и редколлегии биологических журналов, заменив в них вейсманистов-морганистов на представителей передовой мичуринской биологической науки. Соответствующие указания были даны Отделению истории и философии и Редакционно-издательскому совету АН СССР. Такую же быструю и энергичную перестройку провели и другие союзные и республиканские ведомства, связанные с организацией биологических, сельскохозяйственных и медицинских наук и с преподаванием в высшей и средней школе.
Особенно катастрофическим и длительно действующим результатом августовской сессии был разгром преподавания биологии и научной подготовки молодых биологов. Разгром начался с приказов министра высшего образования СССР С. В. Кафтанова. Приказ от 23 августа 1948 г. изложен на восьми машинописных страницах и озаглавлен: «О состоянии преподавания биологических дисциплин в университетах и о мерах по укреплению биологических факультетов квалифицированными кадрами биологов-мичуринцев». После вводной части, констатирующей полное неблагополучие в преподавании биологических дисциплин и в исследовательской работе в связи с засилием антимичуринцев, следует 18 пунктов приказа. В первом пункте приказывается: «Начальнику Главного управления и ректорам университетов обеспечить коренную перестройку учебной и научно-исследовательской работы в направлении вооружения студентов и научных работников передовым прогрессивным мичуринским учением и решительного искоренения реакционного идеалистического вейсманистского (менделистско-морганистского) направления… Необходимо всемерно разъяснять студентам, что борьба мичуринской биологической науки против вейсманистского направления в биологии есть борьба двух прямо противоположных и непримиримых мировоззрений, борьба диалектического материализма против идеализма».
Остальные пункты приказа посвящены реализации этой идеи. Перечисляются фамилии деканов, заведующих кафедрами, профессоров, доцентов Московского, Ленинградского, Харьковского, Горьковского, Воронежского, Киевского, Саратовского, Тбилисского университетов, подлежащих увольнению. Среди них крупнейшие ученые нашей страны: И. И. Шмальгаузен, М. М. Завадовский, Д. А. Сабинин, Ю. И. Полянский, П. Г. Светлов, С. С. Четвериков, Н. П. Дубинин, С. М. Гершензон и многие другие. В числе увольняемых было немало ученых, успевших в той или иной форме покаяться в своих менделистско-морганистских грехах и признать истинность лысенковской мичуринской биологии. Однако это им не помогло, так как занимаемые ими места требовались для своих соратников, для людей своего стана. Этим же приказом были объявлены имена лиц, назначаемых на освобождающиеся места. В частности, деканом биологического факультета Московского университета назначался И. И. Презент, Ленинградского — Н. В. Турбин. Презент назначался также заведующим кафедрой дарвинизма Московского университета. Далее приказывалось «… в двухмесячный срок пересмотреть состав всех кафедр биологических факультетов университетов, очистив их от людей, враждебно относящихся к мичуринской науке, и укрепить эти кафедры квалифицированными биологами-мичуринцами». Этим приказом предоставлялась полная свобода для изгнания лиц, почему-либо неугодных начальству, и для устройства находящихся в фаворе у вышестоящих инстанций. Эти мотивы, а также страх наказания за недостаточно активную борьбу с менделистами-морганистами привели к разрушению всей системы преподавания биологии в Советском Союзе. Помимо смены личного состава приказ требовал смены программ по основным биологическим дисциплинам, изъятия ряда учебников и учебных пособий и изготовления новых мичуринских руководств.