Зимние Горки были особенно тихи. Снег, заваливший парк, утопивший дом, флигель и хозяйственные постройки, преобразил усадьбу. Глубокий покой и тишина, располагавшие к размышлениям…
Ленин часто гулял, иногда брал лопату и расчищал дорожки. Это занятие нравилось ему всегда: он не упускал возможности поработать лопатой и в Симбирске, и в Кокушкине, и в Шушенском…
Однажды Владимир Ильич встретил Васю. В распахнутом пальто мальчик стремглав пробежал мимо, таща за собой санки. Обернувшись, крикнул:
— Здравствуйте, Владимир Ильич!
— Здравствуй, Вася. На горку?
— Ага! На горке катаемся…
Владимир Ильич заметил, что Вася подрос, повзрослел, пальтишко стало коротковатым, узким в плечах. Время шло!.. Размеренно и неостановимо вращался земной шар, менялись времена года, в бесконечность уходили месяцы, недели, дни и с ними частицы жизни… Пятьдесят второй год!..
— Спеши, дружок…
Мальчик побежал, отчаянно работая ногами в валенках, из-под которых летели брызги снега.
Ленин остановился.
Отсюда ему хорошо была видна горка, черные фигурки ребятишек, слышны были их крики и смех… Какое веселье!.. Хотелось пойти и прокатиться с горы, как в детстве, выставив вперед ноги и уцепившись за поводья.
…Кто знает, когда ему еще доведется покататься на санках… От этого никуда не уйдешь: головные боли, бессонница… Даже близкие не знают, быть может, только догадываются, как жестоко прихватывает его порою недомогание, какие мысли приходят ему в голову…
Владимир Ильич вернулся домой. Посвежевший, бодрый, он стал просматривать доставленную почту. Газеты, бандероли, письма… В присланных на просмотр бумагах промелькнула среди других знакомая фамилия. «Кавлетов!.. А этот в связи с чем? Уволили? Наказали?» Речь шла о нем не прямо, а косвенно, но все же можно было понять, что Кавлетова повышают…
«Может, это другой Кавлетов? Невероятно… Надо запросить, узнать…»
Хотел заняться другими бумагами, но эта словно зацепила.
«Если это тот самый, то как можно его повышать? И почему это повышение не остановлено раньше и другими? А если он пропустит, не обратит внимания? (И легко мог это упоминание о Кавлетове пропустить!) Надо создать, выработать такую систему, которая бы сама выбрасывала из себя бюрократов, подхалимов, взяточников, как выбрасывает здоровый организм то, что может отравить его. Изгоняла бы, а не задерживала. Иначе — смерть…»
Стал сейчас же писать, чтобы не забыть: такое нельзя забывать. И письма просматривал уже с каким-то нехорошим осадком на душе… В одном из писем — приглашение на губернскую конференцию изобретателей… В газете «За коммунистический труд», издававшейся МК РКП(б) и Московским Советом, извещение:
«Губернская конференция изобретателей открывается 29 декабря в 2 часа дня в Белом зале Московского Совета РК и КД. Регистрация мандатов производится там же с 9 ½ утра».
Ленин оживился. Пошел звонить по телефону. Он попросил телефонистку кремлевского коммутатора соединить его с организаторами губернской конференции изобретателей и предупредил:
— Я подожду…
Прошло полминуты, минута… Он слышал короткий, сдержанный разговор телефонисток, щелчки… Прошла еще минута — и наконец-то:
— Я вас слушаю, товарищ Ленин!
— Здравствуйте, товарищ. Расскажите, пожалуйста, о повестке конференции. Так… Так… Кто? О чем? Повторите, пожалуйста! О перелетах на другие планеты? Я правильно понял, товарищ? Правильно? Непременно приеду. Спасибо. До свидания, товарищ!
Ленин положил трубку и долго не снимал руки с телефона. «А может быть, — вспомнил Владимир Ильич, — это все из тех же благих намерений? — И тотчас отмел сомнения: — Нет, нет…»
На имя Председателя Совнаркома поступало множество проектов и описаний изобретений. Его терпение, выдержка, с которыми он относился подчас к фантастическим идеям, его доверие и доверчивость поражали многих и особенно тех, кто по своему долгу занимался изобретателями.
Иногда его ждали разочарования… Весной этого года молодой техник, коммунист, рассказал Ленину о своем изобретении: производить взрывы на расстоянии. Секрет идеи он не хотел никому раскрывать. Ленин почти год занимался этим техником. По просьбе Владимира Ильича ему помогал член коллегии Наркомпочтеля и председатель Радиосовета Николаев.
— Изобретатели — народ особый, Аким Максимович, у них есть свои странности, часто мы их не понимаем. Надо терпеливо их выслушивать, — внушал Ленин Николаеву.
У техника долго не ладилось, как ни старались ему помочь. Несколько раз Аким Максимович предлагал кончить это дело, но Ленин возился с этим изобретателем, пока тот сам не заявил о своем крахе.