Фридрих Артурович протянул руку к стакану и, отпив глоток воды, посмотрел в зал.
Кто эти люди в старых пальто, закутанные шарфами, в валенках и обмотках, в поношенных галошах, многие с бледными нездоровыми лицами? Половина из них, несомненно, вела полуголодную жизнь, мерзла в холодных домах, каждый день мучилась, испытывая унижение и лишения от всевозможных мелочных дрязг неустроенного быта… Что их собрало сюда?
Они верили. Не сейчас, а когда-нибудь вот так и будет, как говорит этот худощавый инженер.
Фридрих Артурович перешел к расчетам минимальной и общей добавочной скорости, которую необходимо сообщить межпланетным кораблям после преодоления ими земного притяжения для того, чтобы достичь ближайших планет. Каких? Марса и Венеры. Марс он называл чаще других.
Закончив теоретическую часть, подкрепленную точными математическими расчетами, Цандер остановился на вопросах практического разрешения задач межпланетного полета.
В зале оживились. Эти земные мечтатели знали, что такое теория и что такое практика. В жизни не раз видели, как способные теоретики оказывались беспомощными при попытке практически решить что-либо.
Нет, Цандер нисколько не преуменьшал трудностей. Межпланетный полет требует решения сложных научно-технических проблем. Одна из них — защита корпуса корабля от теплового воздействия при движении с большими скоростями в земной атмосфере. Другая — питание аэронавта. Третья — создание условий для жизни человека в ракете. Четвертая… Пятая…
Фридрих Артурович заканчивал доклад:
— Астрономия больше, чем другие науки, призывает человечество к единению для более долгой и счастливой жизни.
Одна из последних фраз прозвучала убеждением, которому он отдает всю жизнь:
— Человечество из своего детского гнездышка вылетит в большой мир. Вперед, на Марс!..
Если бы Владимир Ильич мог приехать сюда, он наверняка вспомнил бы Уэллса и пожалел бы, что его здесь нет. Впрочем, Уэллс не поверил бы Цандеру, как не поверил ему, Ленину. Ведь Цандер и он — единомышленники.
26. ФРИДРИХ ЦАНДЕР
Впоследствии Фридрих Артурович признавался, что в эту ночь он не мог сомкнуть глаз. Всю ночь шагал он по своей комнатушке, не замечая ее тесноты. Нечто несравнимо большее, чем прилив сил и вдохновения, раздвинуло эти стены, и, возбужденный, он шагал по комнате, как по вселенной, ступая ногами в старых заплатанных ботинках по малым и большим планетам, по звездам, в миллионы и миллионы раз больше Солнца, по мирам, системам, неведомым галактикам, которым даже не могли дать названий, потому что никто не знал об их существовании.
Старые ботинки — как чуни, как разношенные шлепанцы: их не чувствуешь… Фридрих Артурович шагал легко. Промелькнул второй, третий, четвертый час…
С детства в темные и долгие зимние вечера любил он стоять у окна и смотреть на звезды… Отец, увлекавшийся естествознанием, врач по профессии, рассказывал своим детям о звездах и планетах, о том, что на них, возможно, обитают животные причудливой формы, диковинные и необычайные… «Вот бы долететь туда!» Но однажды маленькому Фридриху сказали, что пока на планеты полететь нельзя, и он заплакал.
Когда в 1908 году Фридрих Артурович приобрел астрономическую трубу с увеличением от 60 до 300 раз, загадочный и манивший его мир планет и бесконечного, не поддававшегося представлению пространства вдруг приблизился. Но он был еще очень далеко. Однако существовал Циолковский и его статья «Исследование мировых пространств реактивными приборами» … Мысли мудреца…
Прошел и пятый час…
Шагая по комнате, Фридрих Артурович как-то осторожно, словно боясь вспугнуть всплывавший в сознании дорогой образ, иногда вспоминал Ленина. Цандеру сказали, что он может приехать на конференцию.
И вот во время перерыва после доклада Владимир Ильич подходит к нему… Конечно, это невероятно… Но если бы приехал…
Ленин подходит к нему, представляется и спрашивает строго:
«А почему, собственно, Марс? Полет на Марс… Расчеты, выкладки применительно к Марсу…»