В неверном свете луны двигалась фигура всадника. Скрипел снег, храпела лошадь; видимо, она что-то почуяла. Селиверст подтянул к себе бердану, приложился, прицелился. Луна уже поднялась высоко, и дуло ружья отсвечивало. Потом ствол ружья дрогнул, опустился. Прошла минута, другая. Селиверст опять поднял ружьё. Однако момент уже был упущен. Григорий проехал мимо.
Карманов поднялся в овраге во весь рост, погрозил кулаком. Вышел на дорогу. Мигали близкие огоньки Крутихи, ветер доносил лай собак. Повернувшись к огонькам спиной, Карманов зашагал. Долго шёл он в обход села Кочкина, затем вышел к телеграфным столбам на просёлке. Гудели провода; ветер усиливался.
Селиверст подошёл к телеграфному столбу, взял обеими руками бердану за ствол и, размахнувшись, со всей силой хватил ею о столб. Звонко запели провода. Ложа и накладка отлетели в стороны. В руках Селивёрста остался железный стержень ствола. Он забросил его далеко в сугроб и пошёл не оглядываясь.
Генка Волков, скрывшись из Крутихи, заехал с испугу туда, куда и во сне не снилось ему уезжать, — в Забайкалье. В прежние времена путешествие из Сибири в Забайкалье было сопряжено со многими трудностями. Надо было преодолеть великие сибирские пространства перед Байкалом, переплыть озеро-море, а там и ещё долго ехать, прежде чем откроются высокие хребты, отделяющие русское Забайкалье от Монголии и Маньчжурии. Но железная дорога давно уже стальной ниткой прошила каменную грудь Байкальских гор. Поезд, миновав дремучие леса Красноярского края, пройдя и бесчисленные туннели на Байкале, поднимается затем на Яблоновый или Становой хребет. А перевалив и его, оказывается в долине Ингоды и Онона, среди голых сопок, овеваемых ветрами, дующими из Монголии..
Здесь как бы совершенно другая страна, отличная от Сибири. И степи и леса тут совсем другие. И климат не похожий на сибирский — он более сухой и резкий. А в обы-чаях и даже в говоре местных людей сказывается близость какой-то уж явно иной, незнакомой сибиряку жизни. Впрочем, Генка об этом не думал, он больше заботился о том, чтобы как можно подальше и понезаметнее скрыться, чем о том, чтобы интересоваться чужими нравами и обычаями. В вагон входили пассажиры явно нерусского вида. Русская размеренная речь перебивалась незнакомым говором. Генке это было забавно — только и всего!
Через пять дней пути на поезде он приехал в Читу, главный город Забайкалья. Злой февральский ветер мёл песок на читинских улицах.
Генка шатался по базару в тесной толчее разного люда и глазел вместе со всеми, как старая бурятка с сухим, остроскулым лицом, куря длинную ганзу, ехала на низкорослой монгольской лошади через весь базар. Узкие глаза бурятки были полузакрыты, лицо бесстрастно-спокойное, словно она ехала по степи, а не по шумному городскому рынку.
— Эй, паря, ты чего рот разинул? — толкнул Генку какой-то оборванец.
Генка хотел рассердиться и дать оборванцу по затылку, но оставил это намерение из осторожности.
Он искал, где бы достать денег. Мариша Якимовская в Тарасовке дала ему за часы немного. Генка эти деньги за дорогу почти всё истратил. Теперь он толкался на базаре в надежде на случайную работу. Генка зорко следил за покупателями, и если требовалось перенести с базара какую-нибудь тяжёлую или громоздкую вещь, он бросался впереди всех и предлагал свои услуги. Конечно, он мог бы и более лёгким путём добыть деньги — попросту вытащить их из кармана у любого из тех простоватых люден, которые беспечно ходят по базару, пялят глаза на что придётся, а потом лихорадочно хлопают себя по карманам и кричат, что их обокрали. Найти одного такого ротозея и переложить деньги из его кармана в свой Генка бы мог. Но что-то говорило ему, что этого делать нельзя.
Попавшись на воровстве, он может очень жестоко поплатиться, если дознаются, кто он такой и откуда сбежал. Потом ему пришло в голову и другое: что в людных местах, каким является базар, ему тоже не следует торчать, потому что тут его может случайно кто-нибудь опознать и укажет на него властям. По всему выходило, что следовало поскорее подыскивать постоянную работу. Однако это было не так-то просто. В стране ещё была безработица. И в Чите на бирже труда стояла длинная очередь безработных. Генка заходил туда изредка. Как-то раз, придя на биржу труда, он услыхал, что в ближайшее время предполагается набор ремонтных рабочих на железную дорогу. Набор, как говорили, будет в небольшом городке Забайкалья, находящемся от Читы на довольно значительном расстоянии. Но Генку не останавливала ни эта дальность, ни то, что в кармане у него осталось всего несколько рублей. Он сел в поезд без билета и проехал всю дорогу «зайцем».