В общем, он задавал нам как раз те вопросы, которые мы хотели задать ему.
— Почему это должно было случиться именно со мной? — горестно восклицал Куликов. — Недаром же мне не хотелось в свое время покупать машину. Честное слово, у меня было предчувствие, что из-за нее могут возникнуть неприятности. И ведь я всегда был так осторожен, никому ее не давал, сам-то ездил редко. Правда, сначала машиной пользовался сын. Я даже дал ему доверенность. Вы бы тоже не смогли ему отказать — взрослый парень, студент, блестяще водит машину, к тому же единственный сын, черт побери! Он ездил много, но всегда аккуратно. И все же, когда однажды он, отдавая мне ключи от «Волги», дохнул на меня винным перегаром, я лишил его права пользоваться машиной. А ведь я до сих пор точно не знаю, был ли он на самом деле пьян или мне показалось... После этого мы не разговаривали с ним месяца два.
«Странное дело, — думал я, когда Куликов ушел (машину его мы пока попросили оставить в райотделе). — Вроде бы мы все делаем правильно, логично, идем по верному следу, а ясности никакой. Взять хотя бы эти машины. Вряд ли ГАИ по ошибке присвоило им одинаковые номера, и уж совсем исключена оплошность при сборке на заводе. Значит, злоумышленник очень искусно замаскировал свою машину под «Волгу» Куликова, причем сделал это совсем недавно, ведь еще несколько дней назад на ней был другой номер. Впрочем, может быть, у спекулянта рыбой имеется еще несколько номеров, которыми он пользуется время от времени».
— А вдруг это другая машина, не обнаруженная нами, владелец которой тоже участвует в этом деле? Верно ли определил свою машину Куликов, как ты думаешь? — спросил я у Худякова, который задумчиво чертил что-то прутиком на земле.
— Безусловно. Любой владелец узнает свою машину по всяким царапинкам, выбоинам, деталям, которые известны ему одному. Меня другое интересует...
— Ну?
— Куликов-то безусловно знает, какая машина его, но нам он мог сказать наоборот, не признаваться же ему, что в его «Волге» перевозили рыбу и сбили инспектора Артамонова. Царапины от мотоцикла до сих пор еще не закрашены.
— Значит, ты продолжаешь подозревать Куликова? — сказал я.
— Но почему тогда вор замаскировался именно под его машину? — задал контрвопрос Худяков.
Так ни до чего и не договорившись, мы пригласили эксперта для осмотра обеих машин.
Примерно через полчаса эксперт сообщил нам то, что мы уже знали, — задержанная на шоссе «Волга» находится в ужасном состоянии, масло давно не менялось, кузов снизу сильно проржавел, когда двигатель последний раз мылся — определить невозможно. Дня через три эксперт установил самое интересное — не только государственные знаки, но и номера шасси и двигателя на ней перебиты на номера машины Куликова. Кроме того, шасси не подвергалось перекраске. Ему удалось восстановить первоначальные номера, по которым не представляло труда определить владельца «Волги». Им оказался полковник медицинской службы Долевой. Но владельцем он был только номинальным, потому что его «Волгу» номер 34-99 у него украли два года назад.
8
По данным ГАИ, в городе и области не было найдено всего семь машин. Правда, угнали за это время не семь машин, а гораздо больше, но, как правило, в тот же день, реже на следующий день или на той же неделе, их находили сотрудники ГАИ или оставляли где-нибудь в глухом переулке сами похитители.
Угоняли легковые и грузовые машины, мотоциклы, автокары или даже краны главным образом подростки, которые не могли подавить в себе неуемную тягу к вождению автомобиля, или пьяные, как известно, слабо контролирующие свои поступки. Это даже трудно было назвать кражей. О присвоении чужого имущества или об использовании его в корыстных целях они и не помышляли. Случались, конечно, и настоящие кражи, но весьма редко. Кража серой «Волги» 34-99 была одним из семи случаев, происшедших за несколько лет. Разобраться в основных подробностях этого дела, заключенного в тощую картонную папку, было не слишком сложно. Худяков, сидя в кабинете на диване, в десятый раз перелистывал его страницы, бормоча себе под нос проклятия по поводу слабой работы следователя, а я расхаживал по кабинету и обдумывал предстоящую беседу с пострадавшим владельцем «Волги».
Долевой не заставил себя долго ждать. Это был худощавый человек, в больших роговых очках, бородатый, очень разговорчивый и приветливо настроенный. По врачебной своей специальности он был дерматологом.
Долевой производил впечатление приятного и любезного человека и, наверно, остался бы таким в глазах совершенно очарованных им слушателей, если бы Худяков не спросил его — правда ли, что от кожных болезней никто не умирает, но никто и не поправляется?
Не меняя любезного тона и ни секунды не помедлив, полковник сказал, что он всегда очень уважал работников милиции и восхищался романтической их службой, особенно когда наблюдал, как милиция организовала работу по розыску украденной у него машины. И хотя мы после этой его реплики поняли, что он далеко не так прост и мил, как нам это вначале показалось, мы приняли ее как должное и уже без всяких проволочек объяснили Долевому, зачем мы его вызвали, и предложили осмотреть стоящую во дворе «Волгу».
Полковник сразу узнал в ней свою машину и поначалу очень обрадовался, но уже после первого, самого предварительного ее осмотра пришел в полное уныние и сказал то, что мы за короткий промежуток времени услышали уже в третий раз. Кроме того, он добавил, что, когда «Волга» принадлежала ему, она была голубого цвета.
Два года назад Долевой отмечал у себя дома в узком кругу друзей защиту докторской диссертации. В третьем часу ночи, выйдя на улицу, чтобы проводить последнего гостя, он не обнаружил своей новенькой «Волги», которую в тот день не загнал в гараж, а оставил у ворот дома.
Расследование этой кражи велось неудачно, и ядовитая реплика полковника была абсолютно справедливой. Следователь весьма бегло допросил дворников, постового милиционера, самого полковника и по обычным каналам объявил розыск пропавшей голубой «Волги» номер 34-99. Вот и все, что было сделано за два года.
Гостей следователь не вызывал; правда, Долевой сам уговорил его не делать этого.
— Ведь не могли же они похитить машину, — сказал он, — так стоит ли их вызывать в милицию.
В протоколе допроса гости полковника не были даже названы.
Именно с этого момента я и продолжил расследование. Долевой долго и мучительно вспоминал, кто же у него был в тот злополучный вечер. От напряжения у полковника морщился лоб и смешно и необычно двигались уши.
— Их было всего пятнадцать человек, — говорил он. — Да, точно, пятнадцать. Жена всегда просит, чтобы число гостей не превышало этой цифры. Новые квартиры, знаете ли, больше не вмещают... Был Иванов из Военно-медицинской академии, мой оппонент Ракова, двоюродный брат жены Вигдоров, хотя, пожалуй, Вигдоров был на день раньше...
Когда Долевой назвал Куликова, Худяков чуть не выронил авторучку: который уже раз он становился на нашем пути. С грехом пополам полковник восстановил все подробности вечера, за исключением одной (в чем его, впрочем, трудно было обвинить), — он абсолютно не помнил, в какой последовательности и в какое время гости уходили из его дома.
Но после того, как была названа фамилия Куликова, это уже нас мало интересовало. Худяков еле сдерживался, так ему хотелось поскорее остаться вдвоем со мной.
Однако я попросил полковника подробно рассказать, что он знает о Куликове.
Долевой замялся:
— Как бы вам это объяснить. Иван Иванович очень увлекающийся, азартный человек. Он пристрастился к карточной игре и тратит на нее все свободные дни и даже ночи. Тут уж, конечно, не до друзей. Лично я, например, на него не обижаюсь, а вот перед семьей своей он виноват. Жена, может быть, и не была бы в таком состоянии, если бы вовремя приняли меры. А что касается сына, так я не перестаю удивляться тому, что мальчик еще учится в институте, увлекается техникой. Всем этим он обязан самому себе. Отец никогда не уделял ему внимания.