— Вот вы Сашку свалили приемом самбо, — вдруг сказал Игорь. — Мы с Павлом давно хотели записаться в секцию самбо. Вы, случайно, не могли бы нам помочь?
— Случайно могу, — засмеялся я. — Меня будут только благодарить за то, что я привел таких парней.
Мы шли по улице увлеченные друг другом. Ветер кружил, переворачивал и бросал нам под ноги охапки золотистых осенних листьев. Чуть прохладный воздух, прикасаясь к коже, снимал с нее, как мочалка грязь, всю усталость, все напряжение дня, и не хотелось думать об убийствах и преступниках и о том, что идущие со мной ребята, быть может, всего неделю назад принимали участие в краже.
— А что, — спросил я их, — вам захотелось заниматься самбо после того, как я применил подсечку?
— Да нет, давно, — ответил Павел. — Но нас не брали.
— Это почему же?
— Характеристики требовали, — угрюмо включился в разговор Игорь. — А нам с Павлом особенно хвастаться нечем.
6
...Я выполнил данное ребятам обещание и уже через два дня привел их в спортивный клуб. Всех, даже маленького Хряща. Не пожелал пойти с нами только Сашка.
— Мне это ни к чему, — сказал он.
Преподаватель самбо, мой старый приятель, опытный педагог, сразу же поставил перед ребятами условия:
— Никаких папирос, никакой водки, строжайший режим, иначе — за ворота.
Когда выдавалось свободное время, я любил приходить на тренировки и с интересом следил за успехами своих подопечных. По моей просьбе преподаватель не говорил ребятам, где я работаю, и ничто не мешало нашей дружбе. Особенно теплые отношения сложились у меня с Павлом и Игорем. Мы часто гуляли втроем по городу, ходили в кино, горячо спорили о прочитанных книгах. Я незаметно подсовывал им то одну, то другую интересную и в то же время полезную книжку. Игорь уже стеснялся говорить, что все люди делятся на волков и овец, а я стал понемногу забывать о том, что явилось первопричиной нашего знакомства, — о квартирной краже у Парадиевой, как вдруг на одном из совещаний оперативной группы в отделе Кунгурцев сказал:
— По полученным нами сведениям, вор, забравшийся в квартиру к Парадиевой, — смуглый, цыганского типа мужчина, продавший чистильщику ботинок отрез синей шерсти, — и дядя Вася, угощавший ребят сигаретами, — одно лицо. На самом деле, это Николай Семин — опаснейший вор-рецидивист, бежавший из колонии и совершивший по дороге убийство. Вот уже несколько месяцев милиция многих городов ищет его.
Когда совещание закончилось, Кунгурцев попросил меня остаться.
— Придется допросить твоих ребят, — сказал он. — Мы не можем допустить, чтобы такой опасный преступник разгуливал по городу.
— Петр Иванович, только не это, — взмолился я. — Ведь ребята могут и не знать, где он. Такой хитрый и опытный негодяй вряд ли доверится шестнадцатилетним мальчишкам. Может быть, они вообще незнакомы.
— Не надейся, — покачал головой Кунгурцев. — Это неопровержимо доказано.
— Пусть будет так, но поймите и меня. Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что мне уже удалось что-то сделать, а теперь все это пойдет насмарку. И что они подумают обо мне? Что меня интересовали не они, а какой-то Семин. Вы же сами говорили, что главное — ребята.
— Ну хорошо, — сказал Кунгурцев. — Допустим, что я с тобой соглашусь. Что ты предлагаешь? Ждать, пока Семин убьет кого-нибудь еще или совершит очередную кражу? Попробуй сам что-нибудь узнать. Но, к сожалению, в твоем распоряжении только один сегодняшний вечер.
— Тогда, Петр Иванович, мне придется довериться ребятам.
— Ну что ж, — сказал Кунгурцев. — Другого выхода сейчас у нас нет.
Я не сразу смог наметить дальнейший план действий. К кому мне обратиться за помощью? Коротышка в бобочке и маленький Хрящ исключаются, трое ребят, которых я увидел, когда во второй раз пришел во двор, скорее всего, тоже — они случайные посетители двора. Остаются трое — Павел, Сашка, Игорь. Сашка не вызывал во мне доверия. Павел вряд ли что-нибудь знал, он был слишком невосприимчив к злу.
Значит — Игорь.
На мой звонок дверь открыла тетка Игоря. Она долго и подозрительно смотрела на меня, потом крикнула в темноту коридора: «Иди, тебя!» — и ушла в кухню, не дожидаясь, пока выйдет племянник.
Увидев меня, Игорь не выразил ни малейшего удивления.
— Пойдем прогуляемся, — предложил я ему.
Он с готовностью согласился.
7
...В это же самое время, может быть на час раньше, Сашка выпрыгнул на ходу из трамвая и через проходной двор выбежал на улицу Ткачей. Но об этом, как и о том, куда он направился и зачем, я узнал гораздо позже от самого Сашки и из материалов суда над Николаем Семиным.
Выбежав на улицу Ткачей, Сашка посмотрел, как учил его «дядя Вася», налево и направо и, завернув за угол, юркнул в темную парадную. Одним махом взлетев на четвертый этаж, он перевел дыхание, пригладил жесткие, растрепавшиеся от бега волосы и стремительно, боясь передумать, нажал, как было условлено (два раза длинно и один раз коротко), на белую пуговку звонка.
Минуты через три дверь чуть приоткрылась, удерживаемая короткой массивной цепочкой. Еще через мгновение цепочка с резким металлическим звоном ударилась о стену, дверь широко распахнулась. Перед Сашкой стоял высокий смуглый мужчина.
— Заходи, Сашенька, заходи, милый. Рад тебя видеть, — почти пропел он, широко и приветливо улыбаясь.
Убедившись, что Сашка один, он ввел его в коридор и с помощью тяжелого засова и той же цепочки запер дверь изнутри. Теперь перед Сашкой был другой человек. От его дружелюбия не осталось и следа.
— Ты что, продался, гад? Легавых за собой хочешь притащить? Я тебе что говорил? Сюда можно приходить только в особых случаях! Что, забыл?
— А это и есть особый случай, дядя Вася, — быстро, скороговоркой сказал Сашка, как будто боясь, что ему не дадут объяснить, зачем он сюда пришел. — К нам во двор зачастил один человек. Сначала просто рядом сидел, потом за одного пацана заступился, трепался, что никакого нет карточного долга чести, все это враки, говорил. Ребят обещал в секцию самбо устроить — и устроил. Они раскисли, по улице с ним гуляли, о себе все ему рассказали. Может, это он случайно к нам заходил, а, дядя Вась?
Но Николай Семин не верил в случайные совпадения, и страх, все последние недели ни на минуту не отпускавший его, клещами сжал ему горло.
— А про меня что болтали? — с трудом выдавил он из себя.
— Про вас ничего, дядя Вася. Да ведь они и не знают про вас. Адреса вашего никто не знает. Как мы квартиру с вами чистили, не знают. Игорь вроде догадывается, но он не скажет, вы же знаете его — умрет, а не скажет. И что вы учили нас в карты играть да про воровскую жизнь рассказывали, они тоже ничего не сказали. Я уже много раз к вам приходил, да все никак не мог застать.
— Ну ладно, Сашок, — сказал Семин, изо всех сил стараясь скрыть от мальчишки охвативший его страх. — Ты иди. В случае чего я тебя найду. Спасибо, что предупредил. Ребятам только скажи, чтоб про меня не болтали.
Когда Сашка ушел, Семин судорожно заметался по комнате. Он с трудом преодолел желание немедленно, сейчас же открыть дверь и бежать, бежать, пока не поздно. Зачем только он связался со щенками? Старый дурак, жалкий фраер, забыл, что они у всех на виду, как бельмо на глазу. Но ведь не было у него другого выхода: один в чужом городе, без жилья, без денег, без знакомых.
Бежать, скорее бежать куда-нибудь, где можно затеряться, заставить на время забыть о себе. Еще есть дорогой ценой доставшийся ему липовый паспорт, еще не все потеряно. Скорее в другой город, пока никто не видел его, не знает настоящей фамилии.
А если ему уже не уйти, не затеряться, если его все-таки поймают?
...Многое в жизни сходило Семину с рук. Из десятка его кличек самой известной в блатном мире была Счастливчик. На этот раз звериное, за долгие годы воровской жизни отточенное чутье подсказало ему, что надежды на спасение нет. Усилием воли он заставил себя не думать о будущем, но и мысли о прошлом не приносили ему облегчения. Прошлое и будущее связаны единой цепью. Каждый поступок, совершенный им в недавнем прошлом, грозил ему смертельной опасностью в ближайшем будущем.