Глава 1
Утро выдалось на редкость противным. Туман, окутавший мою хижину, был настолько густым, что мне казалось, что я попал в какой-то другой мир, где меня окружает только белая пустота. Я стоял на крыльце и пытался увидеть что-нибудь, хотя, даже если бы это было возможно, ничего нового меня там не ожидало. Вот уже три года я обитаю в этой богами забытой глуши, куда отправила меня моя матушка, дабы я не путался под ногами, пока она развлекается с очередным любовником. Я ей всегда мешал, а мне всего лишь хотелось больше родительской ласки. Отец мой умер, когда я был совсем младенцем, почти сразу же после его смерти мать сдала меня на попечение огромному количеству нянек и кормилиц, а сама отправилась искать счастье в Арголию, крупный портовый город на юге страны. Она вернулась, когда мне уже было четыре года, и больше не уезжала, предпочитая искать счастье среди местных богачей, устраивая различные вечеринки и балы и приглашая на них всех тех, чей достаток превышает наш хотя бы в два раза. Нашу семью никогда было нельзя назвать бедной. Мы принадлежали к одному древнему знатному роду, и все наши предки успели скопить такое количество ценностей, что их бы хватило еще на десять поколений после меня. Но моей матери всегда было мало, она всегда стремилась к еще большему достатку. Меня же деньги и прочее никогда не заботили, как не заботил я свою мать. Я рос вместе с обычными детьми крестьян и ремесленников, все время от рассвета и до заката мы проводили в лесах и полях, играя в выдуманные нами же игры, лазили по деревьям и оврагам, собирали грибы и ягоды. И каждый вечер, возвращаясь с прогулки домой, я слышал, как моя мать смеется в гостиной в компании очередного любовника, и мне становилось настолько противно все это, что я стрелой влетал в свою комнату, где меня уже ждала очередная нянька, с грохотом захлопывал дверь и садился в угол около стола, обняв свои колени, и меня еще долго передергивало от того, что я себе представлял. Спустя некоторое время нянька подходила ко мне с чашкой горячего успокаивающего травяного отвара, я осторожно выпивал его и, наконец, выбирался из своего импровизированного убежища. - Ну что же ты, голубчик, так расстраиваешься, - эта нянька была особо заботливой, жаль, что такие у нас в доме долго не задерживаются. - Ты же ее сын, она все для твоего счастья делает. Голос няньки успокаивал меня. Каждый вечер мы разговаривали о дальних странах, больших городах, читали книги и рассматривали картинки в них, если они были иллюстрированные. Большинство моих нянек были престарелыми леди, которым дети еще не подарили внуков либо не собирались вообще это делать, они повидали на своем веку много интересного, каждый их рассказ был отдельной жизнью, наполненной радостью, печалями, встречами, расставаниями, смертями и рождениями. Я не знаю, как так получалось, что они мне позволяли днем бегать, где мне захочется, может быть, они по-настоящему желали мне счастья. Потом эта счастливая пора прошла. В одну из зим мне исполнилось двенадцать, и мать решила, что я уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно учиться в ближайшем городе. Меня отправили в Детскую Академию при Университете Амалии Корне, небольшую школу, дающую лучшее образование в Северолесье. Академия выделила мне небольшую похожую на монашескую келью комнату, где мне полагалось спать и проводить время, свободное от учебы, за чтением книг. Обстановка в моей каморке была удручающая: маленькое окошко под потолком, серый потолок, серые стены, сырость, зачатки плесени в углах. Кровать была жесткой и узкой, стол - шатающимся, а стул - низким и неудобным. По легенде, такими условиями нам прививали смирение и терпимость, которая должна быть свойственна всем ученым мужам, но большинство воспитанников после окончания Академии зарабатывали себе только хронический насморк и больную спину. Меня же такой расклад не устраивал, поэтому я постоянно изобретал новые способы побега оттуда, но каждый раз меня ловили и возвращали в комнату, в качестве наказания оставляя меня без обеда и ужина, а иногда и без того и другого одновременно. Впрочем, меня это не особо расстраивало, кормили нас достаточно паршиво, а каждую субботу, когда нам разрешалось выходить в город, я накупал себе столько еды на присланные мне деньги, что этих запасов мне хватало на неделю. Шли годы. Я продолжал усиленно грызть гранит науки в стенах Академии. Мне все было интересно, наставники хвалили меня и закрывали глаза на мои мелкие шалости, будь то попытка побега или крыса в супе особо ворчливого из них. Ученики же наоборот меня терпеть не могли, но я и не стремился завоевать их расположение. Все они были избалованными отпрысками знатных семей, и каждый из них считал себя выше и важнее всех. Первое время мне даже пытались делать различные гадости, но я не обращал внимания на них, и вскоре меня оставили в покое, но я каждый день видел их взгляды, полные ненависти. У меня не появилось среди них друзей, мне оставалось надеяться в случае чего только на себя. За все время учебы мать ни разу не посетила меня, она лишь присылала деньги и одежду. Через пять лет после моего отъезда из дома учеба закончилась. Мне выдали свиток, подтверждающий мое образование, и выставили за ворота Академии. Я бы мог продолжить обучение в самом Университете, но я желал странствий и приключений. Прежде всего, я решил заехать домой, чтобы повидать мать, но это мое решение стало для меня роковой ошибкой. Она не только не была рада меня видеть, более того, на вторую ночь моего пребывания дома ко мне в комнату ворвались несколько людей, связали меня, надели на голову мешок и куда-то повели. Я не понимал в чем дело, я пытался спросить у них, что вообще происходит, но вместо ответа получил приличный удар по голове. Очнулся я уже в небольшой кибитке без мешка на голове. Меня везли куда-то, но куда именно я не мог увидеть - в кибитке не было окон. Во время пути мы делали несколько остановок в глухих местах, во время которых меня развязывали и давали поесть. Все мои спутники были излишне молчаливы, поэтому от них мне так и не удалось ничего узнать. С каждым днем нашего путешествия становилось все холоднее, в моей кибитке появилась старая шкура непонятного происхождения, воняющая каким-то животным, но все еще дающая тепло. Спустя несколько недель путешествия, меня привезли сюда, на Темное Болото, и оставили около этой развалюхи, которую я сейчас называю своим домом. Первое время мне было страшно, я не понимал, где я, что мне делать и как отсюда выбраться. Днем, когда позволяла погода, я бесцельно бродил по болоту, искал что-нибудь съедобное и просто осматривался. Так продолжалось до тех пор, пока я однажды не провалился в трясину. Я уже наглотался воды и потерял надежду выбраться, как из кустов показался странный человек. На вид ему было лет шестьдесят, однако, силы не покинули его. Он вытащил меня из болота и отнес к себе. Я смутно понимал, что вообще происходит - болотная вода давала о себе знать. Он положил меня на шкуры в своем убежище - так я окрестил его пещеру, - а сам снова отправился на болото. Я начал паниковать, мне казалось, что я вот-вот умру, он повернулся ко мне и сказал, что скоро вернется. Я лежал на шкурах, смотрел на пляшущие тени от костра на потолке, и не заметил, как уснул. Когда я проснулся, пещера была наполнена каким-то странным запахом, а сам старик сидел у костра и варил в котелке что-то. Я попытался приподняться на локтях, чтобы лучше разглядеть, что происходит, но у меня ничего не вышло. Почувствовав, что я очнулся, старик оторвался от своего занятия, взял глиняную миску, лежащую около него, наполнил ее горячим варевом и подошел ко мне. - Пей. Я сделал глоток. Отвар оказался горьким и обжигающим. Я поморщился. - Пей, - повторил отшельник. Я сделал еще пару глотков, подавился и закашлялся. Старик похлопал меня по спине и сказал: - Ты должен выпить все, если хочешь жить. Болотная вода ядовита. Жить, конечно же, я хотел. Отвар был противным, он оставлял ожоги у меня на языке и нёбе, но я все же выпил его. Как только я сделал последний глоток, у меня закружилась голова, и я провалился в забытьи. Мне снилось болото, я бежал по нему. За мной гналось какое-то чудовище, я не видел его, но чувствовал, что оно где-то рядом, совсем близко, вот уже за спиной. Я продолжал бежать, петляя между кустарников и деревьев, но, каждое мгновенье мне казалось, что чудище вот-вот настигнет меня. Я бежал и бежал, я чувствовал. Как в моих ботинках хлюпает болотная вода, как присосались к моим ногам несколько пиявок, попавшие туда вместе с водой. Я чувствовал усталость, боль, страх. Я продолжал бежать, бежал вперед и только вперед, пока прямо передо мной не выросла высокая каменная стена. Она простиралась в обе стороны направо и налево от меня, оба ее конца терялись где-то вдали. Я услышал рев чудовища совсем рядом с собой. И я полез по стене. Теперь уже путь наверх казался мне бесконечным. Я цеплялся за выступы, царапая руки в кровь, в надежде добраться до верха, но стена все не кончалась. Уже не было слышно чудища, а я все лез и лез. Я не знал, что я там увижу, я просто лез наверх без определенной цели. И вот, один выступ оказался не таким надежным, как я думал, и я сорвался. Я летел спиной вниз, хмурое болотное небо отдалялось от меня. Я не знаю, сколько времени прошло, да и было бы вообще в этом мире время, но мое падение все