Показались дома. Но и возле них было пустынно и тихо. Не слышно даже детских голосов. Заброшенная деревня? Самбос постучал в дверь дома. Никакого ответа. Вошел. На кроватях лежали очень толстые люди. Это было так неожиданно средь бела дня, что Самбос даже вскрикнул. Мужчина рядом с ним перевернулся на другой бок, не просыпаясь. «Живы, — с облегчением вздохнул Самбос и громко позвал — Люди!» Никто не откликнулся. Он позвал еще раз, еще громче. Старушка у окна всполошилась, села на кровати и с удивлением уставилась на него.
— Бабушка, миленькая, скажите что-нибудь!
Старушка не отвечала.
— Вы посмотрите: солнышко на дворе. Вы что, день на ночь поменяли? — лихорадочно говорил Самбос.
— Какой день, какая ночь? — глухо проворчала старушка. — Мы всегда спим.
— А когда же вы работаете? А едите вы когда?
— Никогда, — зевнула старушка, собираясь снова лечь. — Как же не едите! А почему же все такие толстые? — Потому что спим, — отрезала старушка и, как подкошенная, упала на кровать, тут же снова заснув.
Самбос вышел на улицу. Он понял, что люди, которых он оставил сонливыми, превратились в спящих. Постоянно спящих. Царство сна. Царство Неподвижности. Царство Статисы.
Вот во что превратилась Счастливия.
И Самбос во весь дух помчался по тропинке. Скорее к дворцу Справедливости!
Статиса стояла за оградой из своих нитей Неподвижности наблюдала за приближающимся Самбосом. Она испытывала страх и ненависть одновременно. Пожалуй, ненависть была сильнее. Колдунья, не двигаясь, бормотала заклинания, призывая всю их силу против Самбоса:
— Нити, вити, бити. Опутайте его. Опутайте его! Неподвижношть, вижношть, бижношть!
— Ну, вот мы и встретились снова — сказал Самбос, он давно не боялся волшебства Статисы. Из куртки, в которую был завернут Мяк, высовывался конец платка с яркой буквой «К» на уголке.
Увидев платок смертельного врага, Статиса сначала онемела. Потом дико вскрикнула и ринулась под защиту стен.
— О-о-ой, Кинежа! О-о-о!.. О-о-о, погибель мо-я-я!.. — выла колдунья, забыв о своей силе и могуществе.
Толстая, неповоротливая, смешная, но не сдавшаяся, Статиса вдруг снова стала злой и решительной. Зная, что платок Кинезы снимает волшебство с ее страшных нитей, она схватила котел со снадобьем и яростно запрыгала навстречу Самбосу. Кипящая жидкось выплескивалась во время прыжков, но Статиса не чувствовала ожогов. Она беспрестанно выкрикивала заклинания. Но они уже мало помогали ей. Тогда Статиса снова стала угрожать зловещим шипящим голосом:
— Тебе не уйти отшуда живым. Вышкочка, шаможванец! Непрошеный жащитник! Кто тебя жвал! Но ты поплатишша жа вшо-о-о! Ты жаштынешь в Неподвижношти. Ты штанеш памятником моей шилы в штране Болежней. Ну-ка, ну-ка, подойди попробуй!..
Но вдруг, внезапно изменив голос, колдунья быстро зашептала:
— Шлушай, Шамбош, я дам тебе жолота. Переходи на мою шторону. Я жделаю тебя первым миништром. Мы жавоюем вешь мир и шождадим королевштво Неподвижношти. В нем будут жить такие же крашивые и шильные люди, как я. А ты — Первый миништр. Первый миништр королевштва Неподвижношти!.. Жвучит, а? Подумай.
— Прекрати этот спектакль, — презрительно перебил Самбос и сделал шаг вперед.
— Не надо, не надо, — завопила старуха. — Предупреждаю, я вылью на тебя швое волшебное шнадобье и ты жаштынешь в Неподвижношти. Подумай о народе…
— Я только о нем и думаю, — нахмурился Самбос, продолжая наступать. — Выплесни свое варево. Оно не спасет тебя.
— Оштановишь, Шамбош! — вскрикнула старуха, поднимая котел. — И не вждумай применять швое невидимое оружие, эти ужашные приемы Неуяжвимошти…
— Они страшны только для зла и несправедливости, — начал Самбос.
— Тебе должно быть штыдно, Шамбош… Я женщина! Я женщина-а-а!.. — во весь голос заверещала Статиса.
Самбос выдернул платок из куртки и спокойно развернул его. Статиса затряслась, котел рухнул на ступени и с грохотом прокатился по ним мимо Самбоса.
А Статиса тряслась и худела на глазах. Колени у нее подогнулись, и она съехала на землю вслед за котлом. Трясущаяся, худая как жердь колдунья являла собой жалкое зрелище. Она стала беспомощной и слабой. Но Самбос не мог сочувствовать ей. Он отошел к деревьям, а когда вновь повернулся, Статисы уже не было. Растаяла она или ушла в подземное царство? Самбос разглядел узкую глубокую щель в земле. «Там ей и место, — подумал Самбос, — больше ей оттуда не выползти, не зря же я раздобыл рецепт Спасения!» Нити на деревьях распались, сползли на землю и, извиваясь, стали таять.