Придя домой, я улегся на кушетку и стал вновь обдумывать весь ход событий, чтобы лишний раз убедиться в том, что все идет правильно.
В пять часов я встал и позвонил инспектору Гастону.
— У телефона ваш друг Фолдекс,— начал я.— Думаю, сегодня вечером вы сможете доложить своему начальству, что дело закончено, господин инспектор. Приходите в десять часов на рю Скриб, 5. На втором этаже перед квартирой мадемуазель Лендри я буду вас ожидать. Это для того, чтобы доказать вам, что не я убийца Бервиля. Большего я пока вам сказать не могу. .
Гастон источал мед. Он сообщил, что приказ о моем аресте аннулирован, и хотел узнать, имеет ли эта женщина отношение к некому Александру Лендри.
— Конечно, это его сестра,— ответил я.— Вижу, вы уже напали на правильный след. Приводите с собой кого-нибудь, кто смог бы открыть замок входной двери. .И кроме того, будет необходим магнитофон.
Гастон заверил, что все будет выполнено.
— Превосходно! Будьте точны, господин инспектор! И пожалуйста, никакой информации, чтобы птичка не выпорхнула.
Он пообещал, и мы расстались, довольные друг другом.
Сразу же после него я позвонил Джойсу. Он уже отослал приглашение и, кроме того, сообщил, что прибыли телеграммы из Чикаго и Касабланки.
Через четверть часа я уже держал их в руках. В них содержалось как раз то, что я и ожидал.
Ночь была очень темной и дождливой. На башне Тринитэ часы пробили десять. Я открыл дверь дома и начал подниматься по лестнице. Все уже собрались. Джойс сидел на последней ступеньке лестничной площадки, перекинув через плечо два фотоаппарата.
— Вот и он! — воскликнул Джойс, обращаясь к двум мужчинам в штатском, которые стояли поодаль, покуривая. Тот, что был поменьше ростом, подошел ко мне и назвал свое имя — инспектор Гастон. Он же представил мне своего коллегу.
— Вначале мы были с вами на тропе войны,— проговорил он, покосившись на мою раненую руку,— но все хорошо, что хорошо кончается. Рад с вами познакомиться, Фолдекс. Ваш друг рассказал нам массу сногсшибательных историй.
Мне сразу понравился этот Гастон, с его добродушным загорелым лицом.
— Не верьте журналистам, господин инспектор,— возразил я;— бедняги вынуждены жить своей ложью.
Он засмеялся.
— Думаю, мы можем начинать,— сказал он и начал энергично звонить в дверь Элиан.
— Надеюсь, ее нет дома, иначе она нам расстроит весь праздник,— произнес Джойс.
Гастон сунул руки в карман.
— Если она в квартире, то мой коллега отведет ее в комиссариат под каким-нибудь предлогом, а мы уж здесь управимся.
За дверью было тихо. Коллега Гастона вынул из кармана связку отмычек, начав свое колдовство.
— Было бы лучше всего,— предложил я,— мне одному пройти к Алексу через потайную дверь. Я поговорю с этими людьми, а вы запишете на магнитофон нашу беседу.
— Это не так-то просто,— заметил спутник Гастона.— Для этого вам нужно взять с собой микрофон и кабель.
Наступило молчание. Коллега Гастона, поколдовав над дверью, распахнул ее и воскликнул:
— Готово!
Мы быстро убрались с лестничной площадки и вместе с аппаратурой скрылись в квартире. Гастон и его товарищи прошли через кухонную дверь впереди меня. Я немного беспокоился. Не обманываюсь ли я? Действительно ли существует в кухне потайная дверь?
Гастон включил свет. Я подошел к шкафу, открыл его и осветил фонариком. Шкаф был пуст. Его задняя стенка была сделана из плотно пригнанных досок. Чтобы исследовать ее, я вынул одну из полок. Неожиданно мои пальцы наткнулись на какую-то кнопку. Я нажал ее. Деревянная стенка плавно отодвинулась, и луч моего фонарика заиграл на противоположной стене кухни в квартире Алекса.
Я тихо посоветовал спутнику Гастона установить свой аппарат на кухонном столе. Он повиновался, спрятав прибор в какую-то кухонную коробку, и протянул мне толстую петлю кабеля, на конце которого висел микрофон.
— Сидите тихо, как мыши, и не отходите от аппарата, если хотите услышать, что произойдет,— прошептал я Гастону.— А я попытаюсь поднести микрофон как можно ближе к помещению, где идет беседа.
Я осторожно прошел через шкаф, таща за собой кабель с микрофоном. Прошло, вероятно, несколько минут, прежде чем я открыл кухонную дверь и начал прислушиваться, стоя в ярко освещенном коридоре.
Откуда-то доносились голос Алекса и временами томный, приятный смех Риты. Я бесшумно продвинулся по толстой ковровой дорожке поближе к интересовавшей меня двери. Мне было нелегко тащить микрофон, сильно мешала больная рука.
Вторая дверь слева по коридору была приоткрыта. Оттуда-то и доносились голоса. Странно, но в комнате за дверью света не было. Неужели они беседовали в темноте? Но тут я понял, что две смежные комнаты были отделены одна от другой занавесом. Алекс и Рита сидели за занавесом в другой комнате. С адским терпением и большой предосторожностью я тянул на себя дверь, пока не образовалась такая щель, через которую я мог проникнуть в комнату.
Я затаил дыхание. В комнате царила полутьма. Сквозь занавес в правом углу расплывался свет, настольной лампы. Рита и Алекс сидели не далее чем в пяти ярдах от меня. Мне отлично было слышно каждое их слово.
В такой ситуации искать подходящее место для микрофона было невозможно, и потому я сделал ставку на неожиданность. Я быстро нагнулся и положил микрофон на пол. Четыре шага... Я отдергиваю занавеску... и я в комнате перед обоими собеседниками.
— Привет, детки! Я, кажется, помешал? — сказал я, вытаскивая из пачки сигарету и закуривая ее.
Вита лежала на диване, заложив руки за голову. Алекс сидел в кресле, закинув ноги на письменный стол. Они смотрели на меня так, словно я только что проглотил Эйфелеву башню. Не исключено, что именно они толкнули меня вчера в метро, а потому и приняли за выходца с того света. Рита вскочила.
— Господин детектив, наш Шерлок Холмс! Вы, наверное, проникли сюда через замочную скважину? — зашипела она.:— Вы самый дикий из всех дикарей, которых я когда-либо встречала. Если вы желаете кого-либо видеть, надо заранее сообщать об этом. Вас этому не учили?
— Ну, Риточка, почему так агрессивно? — спросил я.— Просто я хочу отдать кое-что принадлежащее вам.
Я вытащил из кармана пистолет и бросил на столик возле дивана. Затем опустился в кресло, расстегнув плащ. Лендри вытащил сигарету, держа вторую руку в кармане брюк.
— Что случилось? — поинтересовался я.— Почему никто не предлагает мне выпить?
Ответил Алекс:
— Возьмите с подноса рюмку, Фолдекс, и налейте себе сами. Раз уж вы здесь, я хотел бы знать, что привело вас к нам?
Я встал, налил ликера и опять сел.
— Ну что ж, идет,— ответил я.— В последнее время я слишком увяз в деле Бервиля, а теперь узнал некоторые милые детали. Думаю, мы можем положить карты на стол, Лендри.
— Ваши шпионские похождения мен» мало тревожат,— ухмыльнулся Алекс.— Продолжайте...
— Только покороче,— приказала Рита.— И не так много ошибок, как в тот день, когда мы с вами встретились в «Карлтоне».
Я повернулся к ней.
— Закрой-ка покрепче- свой ротик,— ответил я.— Тебя-то я хорошо изучил. Все, что ты можешь, это болтать, путаться под ногами и устраивать ненужную суматоху.
Запомни, единственная глупая гусыня во всем этом деле, которую водят за нос, это ты, дорогая Рита. Теперь помолчи и послушай, как все обстоит на самом деле, и в будущем “держи свои лапки подальше от подобных дел.
Рита презрительно вздернула плечами. Алекс насторожился.
— Я все могу говорить при ней? — спросил я, кивнув на Риту.
— А почему нет? — сказал он, усмехаясь.— Рано или поздно девчонка должна узнать правду.
От неожиданности Рита подпрыгнула на диване и уставилась на Алекса. Я расстегнул верхнюю пуговицу воротничка и поудобнее вытянул ноги.
— Вот как обстоят дела,— начал я.— Однажды три жулика решили, что могут присвоить международное предприятие — Марокканскую урановую компанию. Они хотели сделать это легальным образом. Этих трех птичек звали: Алекс, Элиан и Миранда. Миранда взял на себя финансирование задуманного, а двое других должны были стать исполнителями, так как обладали приятной внешностью и хорошими манерами. Первой на Бервиля была спущена Элиан. В результате фальшивых рекомендаций она пристроилась к нему секретарем. Разумеется, это длилось недолго: Бервиль попался на крючок этой женщины и женился на ней. Таким образом, половина чистых доходов компании уже оказалась в руках шайки. Теперь дошла очередь до остального. Степс умер и завещал все имущество дочери, которая после развода жила вместе с ним. Почему вы мне раньше не сказали,— я повернулся к Рите,— что вы— дочь старого Степса? Если бы я знал это раньше, не было бы всего этого представления. Боже мой, как часто вы, женщины, бываете глупы!