— Ладно,— сказал я и вылез из машины.
— Никки!
— Да? — Я нагнулся к окну машины. Она обняла меня за шею и обожгла мой рот поцелуем, от которого, у меня перехватило дыхание.
Честно говоря, это была довольно приятная работа.
На площади Этуаль я вошел в телефонную будку, позвонил в редакцию «Франс Суар» и попросил Джойса. Когда он взял трубку, я рассказал ему о своей встрече и попросил разрешения воспользоваться его машиной, сказав, что буду его ждать в баре на площади Этуаль. Потом я повесил трубку и поплелся в бар, где выпил пару рюмок «кальвадоса». Не прошло и десяти минут, как появилась вечно улыбающаяся лунообразная физиономия Джойса.
— Привет, Никки... Бармен, быстро «перно», иначе мне будет плохо,— прохрипел он.
Я выпустил в воздух клуб дыма.
— Что я в^тебе никак не могу понять, мой дорогой Джойс,— произнес я задумчиво,— это то, почему ты из года в год не перестаешь ухмыляться? Вероятно, при твоем рождении был какой-то конструктивный недостаток.
— Но, Никки, ведь мир так чудесен! И хотя меня это и не касается, но поцелуи платинового духа наверняка не так уж плохи, а?
Я поставил стакан.
— С чего ты взял?
— Олух! Посмотри на себя в зеркало! Или ты специально вымазал свое лицо малиновой помадой?
Я взял салфетку и привел лицо в порядок, при этом я успел рассказать о приглашении. Затем мы выпили и испарились. Джойс отдал мне ключи от машины, и я повез его в редакцию. Затем я вернулся в отель и решил поспать пару часов.
Для января ночь выдалась сухой и теплой. Передо мной в долине рассыпались огоньки. На часах было уже половина двенадцатого. Ночной портье забыл разбудить меня вовремя.
Железнодорожный переезд, пара освещенных пивных перед старыми домами и Санта де Ла Форетт остались позади, начиналась проселочная дорога. На первой же поляне я поставил свою колымагу у кустов и пошел дальше пешком.
Я размышлял о том, правильно ли я поступил, оставив в плаще свой револьвер. Но это была довольно тяжелая игрушка, которая оттопыривала карманы, а на мне был великолепный, цвета ночного неба смокинг.
Бронзовая решетка ворот была открыта. Между виллой и низким строением рядом стояло около трех десятков автомобилей. Я вошел в дом. Смех и музыка слышались уже на первом этаже. Чувствовалось, что здесь царит веселое настроение.
Я пересек холл, поднялся по широкой лестнице, протиснулся между танцующими парами и сел рядом с домашним баром в свободное кресло. Никто не обращал на меня внимания.
На небольшом столике возле .меня стояли подносы с сандвичами с икрой и выпивка. Мпе пришло в голову, что я еще не ужинал, и поэтому я хорошенько приложился к угощению.
Если смотреть на смокинги, фраки и вечерние платья, то происходящее не казалось блефом. Гости выглядели сливками общества, а не переодетыми гангстерами. Уж я-то мог об этом судить, набил руку в своем ресторане, много лет бренча по ночам на рояле.
Вскоре я увидел Риту. С бокалом шампанского она подошла ко мне. Законодателю мод ее платье явно удалось. Вероятно, не менее десяти лет он ломал себе голову, пока придумал это чудо. На платье был приколот алмазный бант. Если это действительно алмазы, то щедрый жертвователь, вероятно, продал половину Бельгийского Конго, чтобы оплатить их.
— Где вы прятались весь вечер? — спросила меня Рита.
Я встал. Мы немного потанцевали, и я ответил на легкое пожатие ее руки. Мне показалось, что ее отношение ко мне несколько изменилось. Когда опять заиграла музыка, она вытащила меня из толкучки. Я молча последовал за ней к холлу и затем по длинному, покрытому ковровой дорожкой коридору. Снаружи здание не казалось таким просторным.
Рита прикрыла дубовую дверь и мягко притянула меня к себе за край моего смокинга.
— У меня такое впечатление, будто я очень давно знаю вас, Никки,— сказала она.— Что бы ни произошло, знайте одно, вы мне очень нравитесь.
— Весьма мило с вашей стороны,— ответил я.— Но почему так таинственно? Впрочем, при любых обстоятельствах я не теряю головы.
Рита отпустила меня.
-— Вы не поняли меня,—возразила она тихо.— Пойдемте, я представлю вас моим знакомым, которые, несомненно, будут вам интересны.
Без стука она открыла дверь в комнату, где за письменным столом сидел Миранда. Он подал мне руку и взглядом указал на кресло..
— Устраивайтесь поудобнее, мсье Фолдекс. Думаю, у вас найдется, что рассказать.
Извинившись, Рита вышла, послав мне с порога воздушный поцелуй.
Миранда задумчиво закурил.
— Миранда,— начал я.— Я, конечно, мог бы вам кое-что рассказать, но ведь все это вы и без того знаете.
— Так я и думал,— протянул он.— И тем не менее, будучи владельцем «Корсо», я могу проявить некоторый интерес, если ночью кто-то пролезает через окно в мой бар и избивает моих служащих.
Он нажал на кнопку и продолжал:
— Впрочем, здесь присутствуют еще два ваших старых знакомых, которые хотят вас кое о чем спросить.
— Я вижу, среди вас слишком много любопытных, но это может вам повредить. А мне хотелось бы узнать, почему за десять минут до убийства, некий Бервиль с кольтом в кармане прибыл в «Корсо».
Правая бровь Миранды поднялась вверх.
— Но, дорогой Фолдекс, ведь у нас ночной ресторан, а не детский сад. Неужели я должен заботиться о том, что делают люди за десять минут до смерти? И есть ли у кого-то в пальто револьвер?
Миранда замолк, прислушался и улыбнулся. В коридоре раздались шаги, и в комнату вошли двое. В одном из них я узнал шофера, который спрашивал у меня вчера дорогу в «Корсо». Был здесь и портье. Оба выглядели респектабельнее, чем прежде, и не были похожи на простых служащих Миранды. В уличных костюмах, без галстуков, с засунутыми в карманы руками они вряд ли прошли бы через залы с гостями Риты.
— A-а! Наш маленький пианист! — улыбнулся портье.— Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя сегодня.
Он закрыл дверь поплотнее и сел за письменный стол, свесив свои длинные ноги, шофер же встал у двери в другую комнату.
Когда они вошли, я встал и потерся о камин. В правой руке я держал стакан, в левой — сигарету. Полуприкрыв глаза, я делал вид, будто все это меня не касается.
В действительности же голова моя заработала быстро -и напряженно. Все напружинилось во мне. Как бы издали » я услышал Голос Миранды:
— Послушайте, Фолдекс, мы люди не злые. Но маленькое поучение вам просто необходимо. В будущем больше думайте о своих делах, впрочем, если у вас к этому представится возможность. Мы умеем быть очень злыми, когда нам наступают на ноги. . Верно, Мальт?
Мальт, портье, хотел что-то ответить, однако не успел, так как я рывком выплеснул ему в лицо содержимое моего стакана. Он схватился обеими руками за глаза, на какое-то мгновение ослепнув. Я молниеносно отбросил стакан, схватил хрустальную пепельницу с полочки камина и швырнул в Мальта, попав ему в плечо. Теперь о нем можно было временно не заботиться, и я кинулся на оторопевшего шофера. Ударив его сначала в живот, я схватил его за шею и с силой швырнул на пол. Перекатившись через него, я тотчас же поднялся, но к тому времени портье уже оправился и шел на меня, слегка пригнув голову.
Между тем Миранда, положив ноги на стол, уютно попыхивал своей сигарой и веселился.
— Ну, Болдуис,— крикнул он шоферу,— теперь оба разом бросайтесь на него!
Я схватил стул и бросил его в Мальта, попав ему между ног. Болдуис ринулся в атаку, согнувшись, как боксер. Ему удалось ударить меня в то время, когда в меня уже летел стул, отброшенный Мальтом. Выпустив портье из виду, я не успел увернуться, и стул попал мне в бедро. Кулак Болдуиса в тот же момент тупо ткнулся в мой правый глаз, потом еще и еще, и они оба стали избивать меня.
Конечно, одному трудновато справиться с двумя. Я должен был отключить самого сильного из них хотя бы на пару минут, чтобы продолжать борьбу со слабым. Не обращая внимания на шофера, я бросился на портье. Он решил, что я хочу нанести ему удар в живот, как и его напарнику, и поэтому принял защитную боксерскую стойку. Но я, сделав обманное движение, ударил его ребром ладони по шее, после чего проделал то же самое обеими руками. Он опустился на пол, как куль.